Японские народные сказки
Шрифт:
Как-то хозяин получил из Эдо от своего друга — поэта Сюка [192] новое стихотворение:
О цветы орхидей! Как торжественно-величаво Вы раскрылись в тиши.Хозяин переписал эти строки красивым почерком на длинном листе бумаги и несколько раз прочел вслух, но в это время его пригласили в гости, и, уходя, он забыл второпях листок со стихами на столе. Только хозяин ушел, как барсук пробрался в комнату, схватил листок и побежал
192
Поэт Сюка (ум. в 1774 г.) был известен в свое время как сочинитель поэтических трехстиший — хокку.
На другое утро хватился хозяин, что листок со стихами пропал. Обыскал он и дом и сад — нет нигде, да и только! Вспыхнул он от гнева, как огонь:
— Кто украл листок с моего стола, сознавайтесь!
Все домашние в один голос отвечали:
— Не видели мы никакого листка и знать ничего не знаем!
А у хозяина был проказливый сынок.
— Значит, это ты, и никто другой! — закричал на него отец. — Больше некому. И не смей отпираться, озорник! Сейчас же неси сюда листок, а не то я тебя так проучу, что надолго запомнишь.
И решил тогда мальчик подкараулить вора, чтобы оправдаться перед отцом. Каждый вечер он прятался в засаду возле веранды, но вор все не показывался. Так прошло несколько дней. Вдруг мальчик видит: выбежала из кабинета какая-то черная тень и бросилась в сад. Выглянул мальчик из-за столба. Что за чудо? Да ведь это барсук, и в зубах у него листок. Вот, значит, кто стихи таскает!
А барсук положил листок у подножия сосны и начал что-то бубнить себе под нос, словно трудные знаки разбирает. А потом давай надуваться, да как застучит по своему животу, будто по барабану! И сразу, как по команде, запели, зазвенели, застрекотали в саду все сверчки и цикады — ни дать ни взять целый оркестр заиграл.
Мальчик позвал отца. Пришел отец и видит: барсук-то не первый попавший листок стащил, а тот, что со стихами.
— Значит, и барсук может любить стихи! — воскликнул хозяин. — Кто бы подумал! — И он оставил листок со стихами барсуку — любителю поэзии.
154. Барсуки-музыканты
Давно-давно это случилось в Сёсэйдзи — Храме свидетельства истины, что стоит возле гавани Кисарацу. Тогдашний настоятель был человек великой учености и сверх того очень любил играть на сямисэне. В огромном храме даже днем было сумрачно — музыка помогала коротать вечера.
Однажды глубокой осенней ночью вдруг что-то разбудило настоятеля. Со двора доносился гул множества голосов. «Сейчас будто не время собираться людям», — подивился настоятель, встал с постели и начал потихоньку глядеть в щелку двери. Нет ни души. Только сверкает лунный свет на мокрых от росы травах и цикады без устали стрекочут в густых зарослях. «Значит, почудилось мне. Но все же странно…»
Настоятель решил, что у него в ушах шумело, и снова лег почивать. Но только задремал, как опять зазвучало множество голосов. Он стал прислушиваться, не вставая с постели, а шум все ближе, все громче, словно целая толпа к храму валит. «Удивительное дело!» — подумал настоятель. На его памяти такого еще не бывало.
Музыка звучит уже у самого окна. «А-а, это деревенская молодежь затеяла ночью веселье. Нет на них угомону!» Настоятель встал и снова поглядел в щелку двери. «Как! Да ведь это барсуки! Барсуки!» — Настоятель так и замер от испуга.
Посреди храмового двора, покрытого росой, собрались большие барсуки и малые барсучата числом не менее сотни. Ходят они длинной вереницей и бьют себя по надутым животам, словно стучат в барабаны. Дуют в камышовые дудки и свистульки из древесных листьев. А иные барсуки под эту музыку даже в пляс пустились.
Настоятель молча глядел во все глаза.
Но вот барсуки хором грянули песню:
В храме Сёсэйдзи Пэнпэкопэн. А мы — барсуки Дондокодон. В храме Сёсэйдзи Пэнпэкопэн. А мы — барсуки Дондокодон.Спели они эту песню несколько раз и пошли водить хоровод вокруг храма, играя на флейтах и стуча в барабаны — свои надутые животы.
Перепуганный настоятель понемногу пришел в себя: «Ха-ха, а ведь барсуки — отличные музыканты. Песенка у них очень хороша» — и начал тихонько напевать про себя:
В храме Сёсэйдзи Пэнпэкопэн. А мы — барсуки Дондокодон.Понемногу он увлекся, стал петь все громче и громче и наконец запел в полный голос. Даже в лад песне постукивал по двери и притоптывал ногой. Словом, настоятель, развеселившись, присоединился к музыкантам, но барсуки, ничуть этому не удивляясь, кружились в хороводе и все больше входили в раж.
Настоятель заводил песню:
В храме Сёсэйдзи Пэнпэкопэн.В ответ гремел хор:
А мы — барсуки Дондокодон.Но вот настоятель вышел на веранду, и началось состязание, кто кого перепоет. Но только пропели первые петухи в деревне, как барсуки мигом куда-то исчезли.
На другую ночь снова пришли большие барсуки и малые барсучата. Настоятель поджидал их с радостью. Опять зазвучал оркестр из флейт и барабанов и настоятель вступил в состязание. Барсуки еще больше наддали жару.
То ли у настоятеля было железное терпение, то ли у барсуков крепкая кожа на животах, но песням, казалось, конца не будет.
Однако на четвертую ночь настоятель напрасно, вытянув шею, вглядывался в темноту ночи. Почему-то не явился ни один барсук. «Бывают же чудеса! С таким жаром они соревновались со мной — и вдруг всему конец. Что-то, видно, случилось», — встревожился настоятель.
Едва настало утро, он обошел все окрестности храма. Видит — самый большой барсук, главный заводила в хоре, валяется, бедняга, мертвый. Не выдержала кожа на его живом барабане.
155. Лиса — мастерица брить головы