Яркий свет, черные тени. Подлинная история группы АББА
Шрифт:
Наиболее драматические события происходили в районе города Нарвик, морского порта, находящегося на севере Норвегии. Поскольку именно туда шли основные потоки железной руды из шведских городов Кируна и Елливаре, этот город стал главной целью вторжения. Два месяца с немцами сражались французские, польские и норвежские части на суше и британский флот на море.
10 апреля англичанам удалось отбросить немцев от норвежского побережья и потопить все десять участвовавших в нападении эсминцев. Битва продолжалась на суше и море, и 28 мая союзники наконец выбили немцев из Нарвика. Но не прошло и двух недель, как успешно развивавшееся немецкое наступление во Франции вынудило англичан
Двухмесячные бои практически стерли Нарвик с лица земли, поскольку союзники любой ценой старались уничтожить сооружения для отгрузки железной руды. Сильно пострадали также города и деревни на побережье, включая Балланген, расположенный в 20 милях к юго-западу от Нарвика. Это был маленький городок с населением менее 4000 человек, состоявшим, главным образом, из владельцев ферм и служащих горнодобывающей компании Bjorkasen Gruver.
В Баллангене проживало семейство Люнгстадов. 41-летняя Арнтине Корнелия Мария Люнгстад была портнихой, ее 59-летний муж Симон работал инженером на электростанции компании Bjorkasen Gruver. Арнтине родила своего первого ребенка, дочь Аасе, в сентябре 1916 года, когда ей было 18 лет. С той поры в семье появились сын Бонар и еще четыре дочери — Марен, Ингер, Оливия и Сюнни. К началу 40-х большинство детей Люнгстадов уже имели собственные семьи. Самая младшая, Сюнни, родилась 19 июня 1926 года, и в момент немецкого вторжения ей не хватало двух месяцев до четырнадцати. Это была тихая, застенчивая девочка, любившая музыку. Говорили, у нее был прекрасный голос.
В апреле 1940 года живописный, мирный Балланген стал ареной ожесточенных боев. Проникшие в фьорд Офот, обрамленный высокими горами с заснеженными вершинами, два немецких миноносца ввязались в сражение с кораблями британского флота. Спустя три дня один из эсминцев, получивший тяжелые повреждения, затонул у Баллангена.
В последовавшие месяцы и годы жители этого маленького городка научились применяться к реалиям войны. К присутствию немцев они относились как к неизбежному злу, хотя никогда и не скрывали презрения к оккупантам, по крайней мере, среди своих.
Симон Люнгстад, пользовавшийся у жителей общины непререкаемым авторитетом, сочувствовал движению Сопротивления. Но летом 1940-го у него обнаружили раковое заболевание. В феврале 1941 года 60-летний Симон Люнгстад потерпел поражение в смертельной схватке со страшной болезнью, пожиравшей его тело. Его безутешная вдова Арнтине — Агню, как он ласково ее называл, — осталась главой семьи. Она была гордой женщиной с вспыльчивым характером, яростно боровшейся с обстоятельствами в своем стремлении свести концы с концами.
Симон уже два года лежал в могиле, когда в конце осени 1943 года в Балланген прибыл 24-летний немецкий сержант Альфред Хаасе. Очень интересный молодой человек с вьющимися волосами и аккуратно постриженными усами, он уже год был женат, и его жену звали Анна. В 1943 году у них родилась дочь. В обязанности Альфреда входило обучение новобранцев и осуществление контроля за возведением оборонительных сооружений по берегам фьорда.
Местные жители относились к немцам с презрением и старались избегать общения с ними. Тот, кого видели беседовавшим с оккупантами, рисковал получить клеймо предателя. «Никто из нас не хотел иметь с ними ничего общего, — вспоминает женщина, жившая в то время в Баллангене. — Помощь им в какой бы то ни было форме расценивалась как предательство по отношению к движению Сопротивления и нашей родине».
Тем не менее жизнь на периферии великих битв продолжалась. Судьба свела людей из разных стран, принадлежавших к разным культурам, и им каким-то образом приходилось жить вместе. Оказавшиеся вдали от дома молодые солдаты были разлучены со своими женами и невестами. Существует множество историй о любовных связях между немецкими солдатами и девушками из оккупированных стран.
Нетрудно понять, как это могло произойти. Одинокие мужчины, не по своей воле прибывшие в страну, и невинные, впечатлительные девушки, очарованные бравым видом юношей в военной форме. Два существа, стремящиеся к огоньку света в царстве тьмы, ищущие немного душевного тепла среди жестокостей войны. Десятки тысяч норвежек состояли в романтических отношениях с немецкими солдатами.
В июне 1944 года Сюнни Люнгстад была уже не ребенком, а красивой 18-летней девушкой. Она ежедневно ухаживала за цветочными клумбами и фруктовыми деревьями в саду рядом с домом, где они жили с матерью. Проходившие по дороге немцы с восхищением глазели на ее стройную фигуру и копну каштановых волос.
Среди них был и Альфред Хаасе. Впервые он увидел ее, когда она прошла мимо него с ведром молока в руке. Альфред сразу воспылал к Сюнни страстью, и она начала являться к нему в снах. «Все в нашем взводе мечтали о ней, - вспоминает он. — Она была единственной женщиной, которую мы могли видеть так близко».
Каждое утро в семь часов взвод Альфреда шел на учения мимо дома Сюнни. Альфред приходил сюда всегда, как только ему удавалось выкроить свободную минуту. Он знал, что из-за настороженности местного населения в отношении немцев сойтись с ней будет чрезвычайно трудно. Лед недоверия растаял, когда он принес ей подарок — пакет с двумя килограммами картофеля, — может быть, не очень изысканный, но, поскольку продовольствия тогда не хватало, принятый с искренней благодарностью.
День ото дня сопротивление Сюнни ослабевало. Голос рассудка, возможно, и твердил ей, что встречаться с немецким солдатом недопустимо, но голос сердца говорил совершенно другое. Несмотря на оккупацию, жизнь в Баллангене протекала довольно буднично, без каких бы то ни было знаменательных событий. Сюнни очень льстили ухаживания симпатичного Альфреда.
«Мы совершали длительные прогулки по лесу, — вспоминает Альфред, — и говорили о том, что будем делать после войны, о наших мечтах, о том, как это будет здорово, когда мы сможем путешествовать по миру». Они все больше сближались, и неизбежное не замедлило случиться. Однажды, оказавшись на берегу фьорда, они сбросили одежду и искупались, а потом впервые познали друг друга на песчаном пляже. Вскоре после этого Альфред сказал Сюнни, что он женат. Она разразилась слезами, но в конце концов смирилась со своим положением. «Мне кажется, она смотрела на наши отношения так же, как и я, — говорит Альфред. — Многие из нас жили сегодняшним днем, потому что завтра мы могли погибнуть».
Их связь сохранялась в тайне. Только родные Сюнни знали о ней и не одобряли ее. «Он забудет тебя, как только вернется в Германию», — говорили они ей, но она не желала их слушать. Ее отношения с Альфредом крепли с каждым днем. По вечерам она приходила в его маленький домик, принося с собой китовое мясо для тайного романтического ужина.
Этой идиллии пришел конец в октябре 1944 года, когда Альфреда неожиданно перевели в Богенвикен, расположенный в тридцати милях от Баллангена. Этот стратегический маневр немецкого командования был связан с тем, что оно тоже не приветствовало любовные связи между своими солдатами и представительницами местного населения.