Ярко пылая
Шрифт:
– Нет, я слишком опасна...
– Я тоже, один раз в жизни. Мой самоконтроль стоил жизни человека. Вам намного больше повезло, чем мне.
– Я никогда больше не буду использовать свой талант, никогда!
– Вы не сможете сохранить эту клятву. Дорогая, послушайте меня, - он двумя пальцами поднял за подбородок ее лицо, чтобы она сквозь слезы смогла его видеть.
– Если все, что вы чувствуете, когда смотрите на меня, - это отвращение к себе, если все, что вы когда-либо увидите, - это шрамы, тогда я покину эту комнату, и вы больше никогда не увидите меня, потому что я не
Элинор вздрогнула, задрожала, успокаивая дыхание, и сморгнула слезы, потому что теперь ее руки были вокруг талии Рамси, и она не хотела его отпускать.
– Стратфорд мертв, - произнесла она.
– Я знаю. Мы оба должны нести бремя вины за это. Я должен был специально запретить ему никуда не брать вас.
– Это было так глупо. Я должна была понять, что в этой крепости оставались люди.
– Я знаю. Как я уже сказал, у нас обоих есть чувство вины.
Она положила щеку ему на плечо и вдохнула его сильный, чистый запах.
– Я думаю, вы красивы, а шрамы делают вас еще более привлекательным.
– Вы можете сказать всем остальным кандидатам, что у вас есть муж, который пройдет через огонь ради вас.
– Хорошо. Я не могу сейчас вспомнить, говорила ли я, что люблю вас?
– Вы действительно сказали, но это было довольно отрывистая исповедь, и я был слишком поражен, чтобы в полной мере оценить ее. Итак, если вы хотите сказать это снова...
– Я люблю вас, - она посмотрела на него.
– Я думаю, вы должны поцеловать меня.
Его брови поднялись.
– Разве это не неприлично?
– Меня однажды поцеловали, и мне это не понравилось. Я хотела бы посмотреть, не будет ли лучше ваш поцелуй.
Он засмеялся и провел пальцами по ее коже, волосам и линии скул с такой нежностью.
– Я не обещаю, - произнес он, тихонько целуя ее в лоб, отчего она закрыла глаза от удовольствия.
– Но я думаю..., - он так же легко поцеловал ее щеку, - вы не разочаруетесь, - и его губы коснулись ее губ. Слабое напряжение заставило пламя внутри нее бушевать от желания чего-то большего, поэтому от нетерпения она наклонила голову немного вниз, чтобы поцеловать в ответ.
Глава двадцать пятая, в которой почти у всего есть счастливый конец
Так много произошло в следующие семь дней, что Элинор вспоминала их как пятно с яркими, неподвижными картинами, которые она никогда не забудет:
Майлс возвращался после слишком многих часов в Лондоне, вялым и уставшим, затем успокаивал ее, когда она рыдала; Стратфорд Херви в своем саване, лежал вместе с другими погибшими с «Афины», когда Майлс зачитал молитву, а затем Ограничивающий перенес тело к скорбящим родителям; Адмирал Даррант с трясущимися руками поздравлял ее с победой, не говоря ни слова и не ссылаясь на смертный приговор племянника, замененного на ссылку; И выражение лица Селины, когда она вошла в свою гостиную, и обнаружила там Элинор, ее удивление,
Небольшое, но заметное уведомление на страницах «Таймс», объявляющее о предстоящем браке одного из капитанов Майлса Рамси Необычного Перемещающего с мисс Элинор Пемброук Необычной Поджигающей, появилось только раз. Элинор показала Майлсу за завтраком.
– Это единственное сообщение, которое я ему дам, - сказала она Майлсу, который выглядел мрачным. Он вообще не хотел никакого объявления, злился на то, что мистер Пемброук обращался лучше со своей второй дочери, чем с Элинор, но уступил ее желаниям.
– Если он или мама захотят присутствовать, я не прогоню их. Но думаю, что они этого не сделают.
Селина и ее муж придут, отец Майлса и Артур Бомонт, и капитан Гораций, чтобы быть свидетелями, и еще несколько знакомых Майлса, но ни Элинор, ни Майлс не хотели большой суеты. Они собирались вернуться на «Афину» непосредственно после свадьбы. Они уже путешествовали намного дальше, чем кто-либо, кого могла себе представить Элинор.
Восьмой день был неожиданно прохладным и дождливым для июля в Лондоне. Элинор потерла голые руки и вздрогнула, когда их экипаж покинул Адмиралтейство в тихом районе Лондона, где Майлс нашел церковь со священником, увлеченно зачитывающим их церемонию бракосочетания.
– Было очень тепло шесть дней назад, когда я заказала это платье, - жаловалась она, подбирая шелковый шлейф.
– Я не понимала, что должна была купить из шерсти.
Майлс улыбнулся и обнял ее. Он выглядел замечательно в своей парадной форме, его шляпа лежала на коленях. Рамси подстригся и теперь его голубые глаза привлекали всеобщее внимание.
– Если бы мы были дома, вы были бы согреты, у меня не было бы оправдания, чтобы обнять вас.
– Я должна упрекнуть вас за дерзость, но я нахожу, что мое время на флоте сделало меня довольно менее чувствительной. Надеюсь, вы не против.
Он обнял ее левой рукой, чтобы привлечь к себе.
– Знаете, - сказал он, - в тот вечер на вечеринке Гарри я хотел попросить вас потанцевать со мной.
Она ахнула.
– А я так ужасно вела себя с вами.
– Я думал, вы можете подумать, что я высмеиваю вас. Затем я жалел всю ночь, что не пригласил.
– Полагаю, я бы сказала «Да». Но вы правы. Я, вероятно, бы еще больше обиделась, и тогда сказала бы ужасные вещи, и вы бы возненавидели меня, и мы никогда бы не стали друзьями...
– Или я бы придержал свой дерзкий пыл, и влюбился в вас сразу, и встал на колени, и умолял выйти замуж за меня прямо там.
Она рассмеялась и положила голову на его плечо.
– Я предпочитаю, чтобы вы на самом деле сделали это.
– Я заикался и не знал, что сказать, и боялся, что я ошибся. А вы на самом деле не заинтересовались мной?
– Вы стоите, такой красивый, смотрите на меня, как будто я сокровенное желание вашего сердца.
– В котором вы находитесь, - экипаж загремел, готовясь к остановке, но Майлс, не отпускал ее, отодвинул ее шляпку и коснулся лба одним из этих легких поцелуев, огонь в ее сердце совершил скачок вверх в ответ.
– И всегда будете.