Ярослава и Грач
Шрифт:
Яра очень хотела разделить его энтузиазм, но сделать это вышло только вполсилы. В последние несколько дней по ночам ее мучила бессонница, в противовес которой все время хотелось спать днем, и она ходила малость заторможенная. В интернете уверяли, что это нормально и пройдет после родов, хотя там уже спать не получится.
Помимо всего этого Яра отчаянно переживала за дочь. Ей не нравилось, что она не может ее видеть. Она не чувствовала шевеления уже двадцать минут… Почему? Шевелится слишком часто? А вдруг что-то не так с плацентой, и у ее ребенка началось кислородное
Недавно Яра призналась маме, что уже ждет не дождется, когда родит, и все это закончится. И поймала на себе ее жалостливый взгляд. Мама никак не стала его пояснять, и теперь Яру не покидало ощущение, что ей забыли рассказать о чем-то важном…
Но в любом случае время ее беременности подходило к концу, а один из главнейших вопросов до сих пор не был решен.
— Итак, имя! — бодро воскликнула Яра. — Мне нравятся имена на «м». Марианна или Марьяна. Как тебе?
Григорий тяжело вздохнул, и Яра испытала непреодолимое желание ударить его по голове томиком под названием «Имя и судьба». Но этим шедевром компилятивного искусства вполне можно было убить, и хотя была вероятность, что за ней признают аффект и оправдают, ребенку потом пришлось бы расти без отца…
— Так себе, — честно ответил Гриша, не ведая, какой участи только что избежал.
— Мэри? — нахмурилась Яра. — Впрочем, нет, ассоциация с овцой… Мы можем составить списки, а потом сравнить. Или давай читать все имена подряд, а когда кому-то из нас что-то понравится, будем обсуждать. Идет? Итак. Мануэла, Маргарита, Марина, Мария, Марфа, Матильда, Матрёна, Милица…
— Как-как? — переспросил Грач. — Милица? Что за бредовое имя?
— Традиционное славянское имя, — возмутилась Яра и зачитала из книги, — означает «миловидная, милочка»… Фу, пошлость какая. Слушай, ну почему тебя смутила Милица и не смутила Мануэла?
— Потому что такой бред я даже не рассматриваю.
— И совсем не бред. Я тут читала, как в прошлом году называли детей в нашем городе. И поверь, после Кофи-Амоако и Эмберли-Роуз имя Мануэла звучит очень даже ничего.
Гриша подарил ей взгляд, полный ужаса, и сделал глоток чая. Яра тоже хотела чаю, но последний месяц тошнило и от него.
— Скажи, что ты пошутила, — попросил муж.
Яра пожала плечами. Даже на ее пропущенный через гормональную атаку взгляд Кофи-Амоако для их сибирской действительности было слишком.
— Может быть, посоветуемся с кем-нибудь? С моей мамой, например? — неуверенно предложил Гриша.
— Ты ведь не серьезно, правда? — вскинула бровь Яра. — Твои родители называли вас с братьями по алфавиту… Тогда уж пойдем к моему отцу. Он отлично придумывает имена!
— Да ну?..
— В смысле,
— Я просто хочу сказать… Почему нельзя дать ребенку простое человеческое имя?
— А у меня, значит, не человеческое?
— Яр, не передергивай. У тебя прекрасное имя. Просто Мануэла Григорьевна звучит странно. Ну как ты вообще себе это представляешь? Мануэла, иди домой, пора обедать и смотреть мексиканские сериалы…
Яра не выдержала и рассмеялась. И впрямь, на детской площадке она будет смотреться глупо. И тут же довольно улыбнулась: девять лет прошло, а ему до сих пор ничего не стоило рассмешить ее.
— Ладно, продолжим, — смилостивилась она. — Марианна, Михайлина, Моника, Медея, Муза… Слушай, а как тебе Медея?
— Она скормила сердца своих детей Ясону. Почему это имя до сих пор не табуировано?
— А по мне так ничего. Медея Григорьевна. Меда… Эй, малыш, что думаешь? — обратилась она к животу.
В ответ дочь с такой силой пнула ее в печень, что Яра не удержалась и ойкнула. Это был еще один момент, о котором ее никто не предупредил. Страницы книг полнились рассказами о чудесных ощущениях, которые дарят шевеления ребенка. На деле же Яре все чаще казалось, что на УЗИ и впрямь что-то перепутали, и внутри нее сидит боксер. А вдруг правда — мальчик? А они его сейчас нарекут какой-нибудь Моникой…
— Вот-вот, — покивал головой Григорий. — Видишь, даже наша дочь против такого извращения. И вообще, что это за странная книга у тебя? Ну-ка, дай. «Сборник уникальных имен»… Понятно.
— Просто не хочу, чтобы она была одной из многих… — насупилась Яра. — Хочу, чтобы у нее было такое имя, которое бы принадлежало ей одной.
— Яр, — Гриша пересел к ней, обнял. — Ну ты чего?
— Не знаю, — неожиданно для себя всхлипнула она. Вообще в последнее время в его объятиях ее постоянно тянуло на слезы. — Просто подумала… Вот будет она пятой Евой в классе… И как станет понимать, когда обращаются к ней, а когда нет?
— Почему Евой?
— Да потому что это имя уже который год находится в топе!
— Все, успокойся. Она не будет Евой. И повторения — это не так страшно, у меня в классе было еще три Григория.
— И как вы друг друга различали?
— По фамилиям. И еще клички друг другу давали.
— А у тебя какая была?
— Белый.
— Почему «белый»? Ты же Черных…
— Да это я в третьем классе в мелу перемазался, так и пошло… До самого выпуска только так и называли…
— Тебе не было обидно?
— Да не, нормально. Мы все друг друга как-нибудь называли.
— А у меня не было клички…
— Только не говори, что собираешься расстраиваться еще и поэтому поводу. Ладно, давай посмотрим нормальные имена. Так, Марина, Мария, Марта, Майя… Майя, кстати, ничего. Что скажешь?
А Майя и правда звучало хорошо.
— Черных Майя Григорьевна, — задумчиво проговорила Яра и обратилась к животу. — Как тебе, дочь?
И вдруг ощутила пришедший изнутри отклик, который невозможно было передать словами.
— Ты чего? — всполошился Гриша, заметив, как изменилось ее лицо.