Ярость ацтека
Шрифт:
– Мне известно об этом деле. Во время научной экспедиции в колонии двое наших людей были арестованы как шпионы.
Он ухмыльнулся, напомнив мне одну из тех акул, которых я ел в Терминосе.
– Ваше имя тоже значится в списке обвиняемых.
Я перекрестился и сделал выразительный жест, словно бы обращаясь к небесам, то есть воздел руки к потрескавшейся штукатурке потолка.
– Сеньор генерал, да поразит меня Господь на месте, если я лгу. Я клянусь вам, что ничего не знаю об этих гнусных делах, за исключением того, что слышал от людей.
Я надеялся, что добрый Боженька понимает: в определенном
– Я подозреваю, что вы лжете, – заявил офицер. – Что-то в вашем облике заставляет подумать, что вы дурной человек. Признаюсь, когда мне доложили о задержании ученого, подозреваемого в шпионаже, я ожидал, что ко мне приведут насмерть перепуганного книжного червя, этакого грамотея из числа тех, что сильны по части идей, но не действий. И что же – этот книжник с ходу оскорбляет офицера, вызывает его на дуэль, а уж лжет так искусно, словно вырос среди цыган.
– Я родом из доброй старой Каталонии...
– Знаю! И это единственная причина, по которой вы еще живы.
Я посмотрел на него в недоумении.
– Сеньор генерал?
– Я полковник, а не генерал. Меня зовут полковник Рамирес, так что перестаньте повышать меня в звании. Мне известно, что вы родом из Барселоны, где все знают о ваших симпатиях к французам. Вполне может быть, что вы шпионили на них и до отплытия в Новый Свет.
– Я...
Он поднял руку.
– Пожалуйста, перестаньте долдонить о своей невиновности. То, что сообщили на ваш счет колониальные власти, это лишь подозрения, а не доказательства. Но теперь, познакомившись с вами поближе, я бы не удивился, услышав, что вас также обвиняют в убийствах, разбое, шантаже, богохульстве и поругании девиц, не говоря уже об измене. Так что давайте не тратить время на возражения: это только крепче затянет петлю, которую я хочу накинуть на вашу шею.
Услышав сию угрозу, я непроизвольно дотронулся до своей шеи.
Он снова усмехнулся, как акула.
– Да, на эту самую шею. Но все еще можно исправить, если вы согласитесь с нами сотрудничать.
– Чего конкретно вы от меня хотите?
Я решил, что Рамиресу нужны имена моих предполагаемых сообщников. Я не знал никого, за исключением графини, но готов был выдумать еще несколько фамилий, чтобы звучало солидно.
– В данный момент, – заявил полковник, – нам как раз нужен человек вроде вас. Вы из Барселоны и свободно говорите на каталанском и французском языках.
– S'i, ваше высокопревосходительство.
Неожиданно я воспрянул духом. Так меня всего лишь хотят использовать в качестве переводчика! Прямо скажем, прекрасная альтернатива четвертованию, или какая там еще казнь предусмотрена для шпионов. Правда, мои познания в обоих языках были сомнительны, но это уже другой вопрос.
– Вы нужны нам для выполнения одного задания.
– Задания?
– Для того чтобы получить из Каталонии кое-какую информацию, нам требуется человек, который съездит за этим в Барселону, а может быть, и еще дальше, в Жерону, что близ французской границы.
– В Жерону? – пробормотал я.
У меня имелось достаточное представление о географии Испании, и я знал, что от Кадиса, находящегося неподалеку от южной оконечности Иберийского полуострова, до Жероны, что лежит
Ухмылка полковника сделалась еще более ядовитой.
– Вижу, что стоило мне упомянуть вашу родную провинцию, как патриотические чувства разгорелись в вашем сердце еще жарче. Не зря же минуту назад было сказано: «Дайте мне шпагу, и вы увидите, как французская кровь хлынет в сточные канавы».
– Конечно, сеньор генерал... то есть полковник... Естественно, первым делом я хотел задать себе вопрос... что я могу сделать для своей страны? И я уверен, что могу сделать многое, – я прокашлялся, – прямо здесь, в Кадисе...
– Ну, это вряд ли. Потому что выбор ваш прост: либо отправиться на север, либо немедленно на казнь – последнее произойдет прямо здесь, в Кадисе.
Я кивнул и улыбнулся.
– Естественно, зверства, которые творят эти французские bastardos, воспламенили мой патриотический пыл. Я готов отправиться на север ради своей страны. Что именно я должен делать?
– Ну, вообще-то много чего. Первым делом вас переправят в Барселону морем.
– Морем? А как же французские военные корабли?
– Англичане наши союзники, и на море господствует их флот.
– Ну и что я буду делать после того, как доберусь до Барселоны?
– А вот когда доберетесь, тогда и узнаете.
Я почувствовал, как ледяные пальцы взъерошили волосы у меня на загривке. Разумеется, от полковника не укрылось, что я отнюдь не в восторге от подобной перспективы. Поэтому он посчитал нужным добавить:
– Я уже объяснил, что вариантов у вас всего два: или сотрудничество, во искупление изменнического поведения, или смерть. Мы выбрали вас потому, что нам известно, кто вы, где живете и все прочее. Учтите, если попробуете ослушаться, то не доживете и до следующего рассвета.
Рамирес встал и остановился у окна, сцепив руки у себя за спиной.
– Нынче настали тяжелые времена, сеньор Гали. Мужчины и женщины героически гибнут по всей стране. Порой они умирают в одиночку, порой рядом с ними падают сотни их товарищей. Портные и сапожники, батраки и кухарки, горничные и домашние хозяйки – все сражаются с захватчиками. Сами названия наших городов прославились по всей Европе как цитадели мужества и решимости. Граждане Испании не покорятся иноземным захватчикам, несмотря на всю их беспримерную жестокость.
Он резко развернулся и хмуро воззрился на меня.
– Поначалу я подозревал, что Карлос Гали – бесхребетный ученый-идеалист, и сомневался, что он может нам пригодиться. Но теперь-то я вижу, что передо мной человек без принципов, готовый продать свою душу тому, кто больше всех предложит... то есть мне.
– И что же вы предлагаете, сеньор полковник?
– Вашу жизнь. На мой взгляд, вы человек крайне несимпатичный – личность никчемная, вероломная, лживая; этакий тип, склонный к насилию, лжи, пьянству, прелюбодеянию и прочим порокам. Если вы останетесь в живых после выполнения этой миссии, причем наши собственные люди не перережут вам глотку и не повесят истекать кровью, как заколотую свинью, лично я буду неприятно удивлен.