Ярость феникса
Шрифт:
Когда Чжун Йе открыл глаза, в нем кипела жизнь. Он был полон энергии, охвачен страхом, он вскочил на ноги.
Йокан сидел на своем стуле и смотрел на него.
– Как ощущения?
– Я поглотил его дух! – крикнул Чжун Йе, не успев остановить слова.
– Да ладно? – улыбнулся алхимик и взял свой дневник с записями. – Объясни.
Чжун Йе подавил желание ударить его. Он отступил на шаг и взглянул на труп. Узник умер, свернувшись калачиком. Чжун Йе пытался
– Это часть заклинания, - Йокан заговорил с ним, как с ребенком. – Расскажи о своих впечатлениях, - он вздохнул и позвал стражей. Они унесли труп.
– Ты не говорил, что ел души, - сказал Чжун Йе надломленным голосом.
Йокан сделал запись.
– Это повлияло бы на твое восприятие. Ты мог испытать не то, что я.
– Я поглотил его душу, - Чжун Йе рухнул на стул.
– Расскажи, - попросил Йокан.
Чжун Йе описал все, что вспомнил, Йокан все это долгое время писал, не закончив и после его рассказа.
– И как ты теперь себя чувствуешь? – спросил Йокан.
– Иначе, - он ощущал себя таким сильным, словно мог голыми руками победить целую армию. – Более живым.
– Эффекты налицо. И они накапливаются, - Йокан закрыл дневник. – Так что готовься к повторению в скором времени.
Чжун Йе отстранился.
– Нет!
– Это ты сейчас так говоришь. Но придет время, когда мое заклинание пригодится, - алхимик улыбнулся и отдал ему свиток пергамента. – Я все перевел. Для этого даже не нужен корень императрицы, - он провел ладонь по серебряным амулетам и сказал после паузы. – Это ведь ее порадует?
Чжуну Йе было плохо. Он убил бы алхимика, если бы он произнес вслух имя Серебряной Феникс.
– Ты не говорил, что мне придется делать это не один раз, - но, сказав это, он понял, что ощущал сильное желание сделать это снова. Страстное желание. Он покачал головой так сильно, пока не заболела шея, пытаясь отринуть это желание.
– Не глупи. Наши записи пригодятся потомкам. Потому изучение того стоит, - сказал Йокан.
Во что он ввязался? Но больше всего Чжуна Йе пугало, что часть его хотела это повторить.
Серебряный Феникс лежала на его кровати, ее выбившиеся волосы напоминали хвост павлина.
– Не понимаю. Как это возможно?
Чжун Йе сам не верил.
– Это чары из… «Книги создания».
Она нахмурилась, румянец все еще алел на ее личике.
– Я о таком не слышала. Хотя книгу читала.
– Но ты не видела особую часть для евнухов, - сказал он, приподнимаясь на локте, чтобы видеть ее лучше. Лампы едва горели, добавляя комнате ощущение сказочности.
Она рассмеялась.
– Это ужасно!
– Моя любовь? – он улыбнулся ей, полный любви и физического желания. Он почти забыл это чувство. – Я уязвлен, - он водил медленно пальцем круги
Но она посерьезнела.
– Ты понимаешь, что я тебя все равно люблю. Даже без этого.
Странный ком возник у него в горле, он сглотнул, она погладила его щеку и скулы.
– Мы можем сыграть свадьбу. Завести детей, - сказал он. На ее губах появилась тень улыбки, он продолжил. – Я серьезно!
Она не верила, что это возможно? Или она этого не хотела? Сердце вырывалось из груди, она положила на него ладонь.
– Это будет большой честью для меня, Чжун Йе.
Он улыбнулся, не зная, как выразить словами чувства. Но он и не успел, она прижалась к нему, целуя в губы.
Глава одиннадцатая:
Ужин был из мягкой каши и картофельного супа, тушеной баранины и тушеных слив в меде и сливках. Аи Линг чувствовала себя уставшей, когда шла в свою комнату. Она хотела остаться одна.
Но Ник следовал за ней по широкой лестнице.
– Летом дни длиннее. Обожаю это время года.
Она замедлила шаги.
– Будет жарко? – спросила она на ломаном языке Цзян.
Он улыбнулся.
– Мне нравится, как ты говоришь на нашем языке. Звучит иначе, мелодичнее.
Она потянулась к нему духом, чтобы понять, что он сказал. Ей не нравилось это ощущение, словно она была глухой и немой, ведь не могла толком высказаться. Он был восхищен, был полон надежды, что она пригласит его в спальню. Она отстранилась.
– Спасибо, - сказала она.
– Здесь тепло. А в жаркие дни мы плаваем в озере, - он остановился у двери в ее спальню. Она прижалась к двери спиной.
– Где ты спишь? – спросила она, не подумав, и скривилась.
Ник рассмеялся. Он был в темно-серой тунике без рукавов, из-под которой виднелась бежевая рубашка с широкими рукавами. Серые брюки его были узкими, облегали ноги, она видела, что одежда была качественной. Она бегло взглянула на его лицо. Глаза были огромными, нос – заостренным, он выглядел таким иностранным. Она покраснела, когда он заметил ее взгляд.
– Моя спальня на третьем этаже, как и у А Ны. И у мамы, когда она позволяет нам ее посетить.
– Прекрасное поместье.
– Рад, что ты так думаешь, - он расстегнул серебристую пуговицу на шее, ослабив воротник. – Зачем твоему брату мой дядя?
Она была поражена наглым вопросом.
– Этот вопрос не ко мне.
Они молчали какое-то время. Она надеялась, что он поймет и уйдет.
– Я устала, - наконец сказала она. – И хочу отдохнуть.
На его лице проступило разочарование.
– Конечно. Может, я покажу тебе сады утром? Тебе нравятся цветы?
Она снова силой расшифровала его вопрос, ощутила его рвение.