Ярость и Разрушение
Шрифт:
Я в замешательстве открыла рот. Он вышел из спальни. И с мимолётной вспышкой света из гостиной комнаты, он исчез, закрыв за собой дверь. Я осталась одна в спальне. Я продолжала сидеть и гадать, что сейчас, чёрт возьми, произошло.
Я сделала что-то не так? Должно быть да, учитывая, как он перешёл с режима "полным ходом" на "резкое нажатие тормоза", а потом "вышел из машины" и ушёл прочь. Но я же ничего не сделала плохого.
Я даже не была инициатором всего этого.
Вытащив ноги, которые запутались в одеяле, я слезла с кровати. Я направилась к двери, осознав, что была
— Что не так? — требовательно спросила я.
Зейн взглянул на меня и опустил бутылку.
— Забыла трусики надеть.
— Я и майку чуть не забыла надеть, — ответила я. — И это ты снял её с меня. Что только что произошло в спальне? Всё было хорошо. Точнее, замечательно. Идеально, а потом мы просто взял и ушёл...
— Посчитал, что ты предпочтёшь такой вариант.
— Что? — я уставилась на него. — С чего ты так решил? В этом нет никакого смысла.
— Нет никакого смысла?
Зейн рассмеялся, но смех был каким-то неправильным, неестественным. Он сделал ещё глоток воды.
— Ты получила что тебе было нужно, верно? Не знал, что ты осталась недовольна.
Теперь моя челюсть валялась на полу.
— Прости что?
— Ты права. Сначала было замечательно и идеально. А потом уже, нет, — он направился к дивану. — А теперь если ты не возражаешь, я бы хотел немного поспать.
— Ну, уж нет. Я даже не понимаю, с чего вдруг ты так заговорил. Получила, что мне было нужно? Приятель, не я это затеяла. Ты первым начал, — моё сердце гулко билось, и нечто тёмное и маслянистое засочилось в груди. — Я не понимаю. Это ты хотел избавиться от наваждения!
Зейн фыркнул, покачав головой.
— Я этого не говорил.
— А я не говорила...
Внезапно появился Арахис, выплывая из внутренней стены. Ему хватило одного взгляда на меня, стоящую в майке и без трусиков, а потом на сердитого Зейна.
— Нет!
Призрак развернулся на все сто восемьдесят градусов и снова исчез в стене.
Зейн проследил за моим взглядом к стене.
— Там призрак?
— У этого призрака есть имя, — рявкнула я. — И нет. Его там больше нет, — скрестив руки, я встретилась с ним взглядом и попыталась обуздать свою ярость. — Всё это смахивает на некое ужасное недопонимание. Я не понимаю, с чего у тебя сложилось впечатление, что...
— Что это значит для меня больше, чем просто секс? — вставил он, и мои глаза расширились. — Да, я вижу, тебе это даже не приходило в голову.
— Я понятия не имею, откуда это берётся! — выкрикнула я и поморщилась, надеясь, что соседи меня не услышали. Я заставила себя понизить голос. — Я же сказала, что хочу тебя. Я показала тебе и...
— И произошло недоразумение, — он повернулся ко мне, бледные глаза сверкали. — Когда ты сказала никаких поцелуев, я не понял, что ты подразумевала. Если бы я знал, ничего этого не случилось бы.
Я наклонилась вперёд, маслянистое ощущение растеклось ещё больше по мне.
— И
Он склонил голову набок и вскинул брови.
— Ух, ты, Тринити. Твоя избирательная память не является одной из твоих привлекательных черт.
— Избирательная память? Я же сказала тебе никаких поцелуев потому что...
— Это придаст всему большее значение, чем есть на самом деле. Твои слова. Не мои.
Я резко втянула воздух. О, боже, я сказала это. Я развела руки, сердце бешено колотилось.
— Я не имела в виду...
— Послушай, я уже был чьим-то развлечением, когда им было скучно или хотелось внимания. Бывал там, делал это, и должен был иметь чёртов здравый смысл не лезть в это снова.
Всё моё тело дёрнулось. Не только из-за его слов, я поняла, что густая слизь, скользящая по моим венам, исходит от него. Гнев. Разочарование. Хуже всего был стыд. Я почувствовала его стыд, когда он сделал ещё один шаг ко мне.
— Может быть, то, что мы там делали, для большинства людей ничего и не значит, но для меня значит. Это чертовски много значит для меня, так что я больше не пойду по этой дороге, — сказал он, окидывая меня пристальным взглядом. — Какой бы заманчивой ни была эта дорога.
Сморгнув внезапную влагу, я подняла руки, ужас пронзил меня. Боже, неудивительно, что он так себя чувствует. Он открылся мне, заговорив по честному и откровенно рассказав мне, что я проникла под его кожу и в его кровь, и я... Я не сказала ему, почему отказалась от поцелуев. Я не рассказала ему о своих страхах насчёт Альф и о том, что они могут сделать. Я ему ничего не сказала...
Я не сказала ему всей правды. Что, хоть и знала, что не должна и делала всё, что в моих силах, чтобы этого не допустить, я влюблялась в него. Что я, возможно, уже давно по уши влюблена в него. Я не сказала ничего, кроме того, что хочу его. Я даже говорила себе, что, если мы сохраним это на чисто физическом уровне, всё будет хорошо, но я должна была провести эти линии. Я просто не сказала ему почему.
Я сделала дрожащий вдох, испытывая потребность объясниться перед ним, даже если это не сможет исправить ситуацию.
— Я не хотела, чтобы ты так себя чувствовал. Я не думала о тебе...
— Конечно, не думала, — он отвернулся, и бутылка с водой смялась в его хватке. — Это ведь твоя фишка, верно? Всегда думаешь о себе.
Лёд пропитал мою кожу. Я сказала ему это у домика на дереве, после всего произошедшего с Мишей. Я сказала ему, что я эгоистка, и Миша был прав. Зейн сказал мне, что это неправда.
Отступив, я попыталась дышать сквозь то, что изливалось из меня, но это было глубоко укоренившимся и подавляло всё, что я чувствовала от него.
— Чёрт возьми, — прорычал он, бросая бутылку с водой на диван.
Бутылка отскочила от подушки и упала на пол. Он запустил руку в волосы, потянув их назад.
— Нам нужно закончить этот разговор.
Я стояла, опустив руки.
— Не знаю, о чём я думал сегодня. Почему я сказал тебе всё это, — сказал он очень усталым голосом. — Сегодняшняя ночь была ошибкой, и мы должны забыть всё это.