Ярость on-line
Шрифт:
Бандит уставился на хакеров.
Курту не осталось ничего другого, кроме как прикусить язык. Он был опасно близок к отчаянию. Что делать? Череп настроен крайне серьезно.
А киберкрысы самозабвенно работали. «Вожак» пробудил всех к действительности. Даже тех, что находились в состоянии кактусов, погруженных в синтетический сон. Пробуждение, как ни странно, со стороны выглядело вполне заурядно: повинуясь призывам извне, хакеры вздрогнули, раскрыли глаза и вынули шунты из разъемов. Взгляд у них при этом был вполне осмысленный. Так мог вести себя человек, на часок вздремнувший после обеда. Пробудившись, операторы без запинки брались за работу. Собранно, сосредоточенно, изредка прерывая молчание короткими фразами, звучавшими для Курта и Черепа невнятной абракадаброй —
От этой мысли Курту становилось дурно. Образы того, как он попадает в Сеть, подключенный к компьютерному терминалу? — ныряет в непроглядно-черную прорубь, окруженную толщей надежного «льда», под которым плещется, стремительно несется в неизвестность безумный информационный поток? — сами собой наполняли сознание. Курт такого не желал.
Оставалось надеяться, что объятия Сети окажутся не столь крепки, как привыкли профессионалы, что давление терабайт информации не сомнет, не раздавит, ворвавшись в свободный, непривычный разум. Ни Волк, ни глава Ордена не могли похвалиться разъемами для нейрошунтов. Поэтому им придется использовать стандартную периферию — так называемую «лапшу», — что поставлялась с конвейерными деками. Connect, естественно, получался слабее, а значит, не мог устроить матерых профессионалов (в работе коих скорость и константность сигнала имели воистину жизненно важное значение). Хакеры с «лапшой» — нонсенс, нелепица. Никто в здравом уме не пойдет на серьезное дело со стандартным оборудованием. Да через шунты (если верить слухам) могут убить. Прямо в Сети. Если взломщик окажется столь медлителен, что позволит сцапать себя защитным системам. «Лапша» не дает такого сигнала, однако благодаря ей самый опытный хакер превратится в черепаху. Само собой, в таком уязвимом положении нечего и пытаться что-то украсть. Поэтому профессионалы вживляли шунты — нановолокна уходили в кору головного мозга, обеспечивая наилучшийconnect! Эти операции были бесповоротно нелегальными, а потому сетевые дельцы, с целью защитить свое интеллектуальное добро, ставили на серверы самую мощную защиту — смертоносный «лед». Государство даже не пыталось воспрепятствовать, и, более того, само грешило «радикальными мерами». Как известно, «лапша» не может убить. Зато может выжечь головной мозг, превратить homo sapiens в homo овощ… В этом, собственно, заключалась последняя причина того, почему кибервзломщики использовали нейрошунты. Никто не желал стать беспомощным овощем.
Курт обратил внимание на прически операторов: волосы вокруг разъемов были тщательно выбриты. Гнезда, окруженные бледной кожей, казались металлическими бородавками, невесть каким образом выросшими на головах безволосых — последствия длительного облучения высокочастотными процессорами и прочих контактов с хай-тек-выкрутасами. Помимо элементарной гигиены (разъемы требовалось тщательно оберегать от какого-либо вредоносного мусора — волос, пыли и перхоти («ХАКЕРЫ! ВСЕ ЕЩЕ ПОЛЬЗУЕТЕСЬ СТАРЫМ ШАМПУНЕМ?! МЫ ВАС НАЙДЕМ!»), «ирокезы» подчеркивали образ хакерского существования.
Орудия кибертруда, выставленные напоказ, — это круче пулемета за пазухой — Тем самым хакеры наглядно демонстрировали принадлежность к движению, на многие годы опередившему двадцатое столетие… В то время киберспейс был всего лишь атрибутом экспрессивной фантастики. Время прошло, и от «киберпанка» остались только киберпространство да «ирокезы». Более того, разъемы и шунты на практике обусловили пригодность гребнеобразных причесок. О том, что «киберпанк» в действительности собою представлял, какие пороки и недуги клеймил, все позабыли.
Киберпространство да «ирокезы».
В сущности, прически киберкрыс Ордена напоминали «ирокезы» весьма отдаленно. Классические гребни, каковые могли бы красоваться на спинах доисторических ящеров, изготовлялись по элементарному рецепту: бритва, литр краски и, для придания формы, пара баллончиков лака. «Ирокезы» же операторов, напротив, не пестрели кислотной окраской — не считая, разумеется, пигментов, — не топорщились острыми шипами (не считая «заспанного» и «заломанного» стиля «теракт на макаронной фабрике») и даже не издавали сухой тошнотворный хруст при малейшем прикосновении. «Ирокезы» киберкрыс не склонялись к земле под весом килограммов засохшего лака и, насколько можно было судить, ничем не осложняли жизнь своим хозяевам. Более того, облегчали. Ни гребней, ни шипов, ни подобия Пизанской башни, что вот-вот обрушится под собственной массой. Одна эргономичность, никаких изысков.
Прически прическами, но хакеры пошли дальше. Их разъемы для шунтов также не представляли собой ничего занимательного: обычные гнезда, окруженные обводами из нержавеющей стали; начиненные микроскопической электроникой и нановолокнами; педантично защищенные темперлоновыми заглушками. Ни цветных диодов, перемигивающихся в такт сердечному пульсу, ни других выкрутасов, призванных говорить каждому встречному: «Гляди, какие крутые примочки! Я — хакер!» Это пижонство присуще лишь дилетантам, не нюхавшим поджаренных байтов… А кибервзломщикам, состоящим в гангстерской группировке, нет нужды подчеркивать свои занятия. Тем более привлекать лишнее внимание. В этом заключался парадокс «свой среди чужих, чужой среди своих».
Немногие хакеры (интеллектуалы анархо-индивидуального настроя) унижались до сотрудничества с организованной преступностью — криминальными группировками более-менее крупного масштаба, — не говоря о том, чтобы пополнить ее ряды. Среди выдающихся хакеров таких были считаные единицы. Череп принимал на службу только выдающихся, виртуозов своего ремесла. Неважно, каким образом: посулами золотых гор, скал и каньонов, угрозами, шантажом либо всем, вместе взятым. Факт заключался в том, что бездельники и дилетанты в Ордене надолго не задерживались. Киберкрысы, поступившись своими принципами (вернее, вообще позабыв об их существовании), избавлялись и от всего романтического бреда. Лак, краска, побрякушки и диоды — это детский сад.
Свои среди чужих, а чужие… не желали их знать.
Помимо прочего, «псевдоирокезы» разъясняли и специфическое положение хакеров в Ордене. А именно: киберкрысы брили головы не полностью, а лишь за висками, вокруг разъемов — там, где это было продиктовано целесообразностью и принципами эргономики. «Недочерепа», «недокрысы». Свои среди чужих… Порой «черепа» открыто глумились над хакерами. Череп этой дискриминации не одобрял, но и не порицал (пока парни не ломали друг другу кости, это не страшно), даже закрывал глаза на особо циничные проделки… Статус хакеров в группировке балансировал на грани полноправного членства и ожесточенной травли. Киберкрысы это понимали, подтверждением чему, как ни странно, служили прически.
Вздрогнув, Курт очнулся.
Череп ерзал на кресле — заинтересованно нагнулся, разглядывая «крысят».
— Гм… джентльмены.
«Вожак» обернулся. В глазах его мелькнул страх. На поверку хакеры были бесхитростны, точно деревянные поленья. Сеть отучила их лукавить снаружи. Эти парни просто не умели лгать. Лица, как на ладони, выявляли все эмоции, аккомпанировавшие мыслям и словам. Эдакий детектор.
— Да?
— Расскажите-ка, — то ли приказал, то ли попросил (что вряд ли) Череп, — что вы намерены предпринять. Для меня такие мероприятия в новинку…
Киберкрыса смущенно огляделся. Посвящать в свои планы дилетантов, вероятно, ему также было не с руки. Однако, поскольку сейчас в роли дилетанта выступал, глава Ордена, — в компании, что характерно, «штатного киллера», — требовалось сделать исключение. Как можно быстрее.
Остальные с нарочитой поспешностью вернулись к работе. Хакер почесал затылок, размышляя над тем, как перевести цифры, мыслеобразы, техническую терминологию и профессиональный жаргон на удобоваримый язык, понятный обывателю. Затем, конфузясь, приступил к изложению: