Ярый Жан

Степанов Алексей

43

Забыты русские былины.Вот вам пожалуйста причиныИдеи русской. Темнота…Всегда надежда на кого-то —Вы согласитесь – неспроста.И нет давно надеждам счета,А на правителях креста.Расправой подавляя волю,Царь двигает страну впередИли назад… а что народ?Живет, не сетуя на долю.

44

Легко понять, мы потерялиДорогу предков, умирали,Не выполнив предназначенья,Положенного нам Творцом.И с тенью гордого сомненьяИдеей русскою живем.И терпим страшные мученья.Нельзя жить истиной востока,Хоть, право, истина одна.Своя дорога суждена.И милость нашего пророка.

45

Тысячелетие

славянеХодили вкривь, назад, кругами,А суть все та ж – феодализмСквозь призму каждой новой эры.Какой уж там патриотизм.В отсутствие понятной верыМы слепо веруем в царизм.«Что делать?» – глуп вопрос по сути.Беспомощен, ленив и пьян.Вопрос под водку, под баян.Одумайтесь, прошу вас, люди!

46

Поставлю книги гонорар.Изменится репертуарНа сцене русского масштаба.Когда звучать он будет так:Не «Что», а непременно «Как».И делать!! Делать!! И без абы!Вперед, друзья, да будет так.«Здесь комментарии излишни, —Подумал про себя герой. —Кто под какой рожден звездой,Решает все-таки Всевышний».

47

Вот километр нулевойОн ощущает под ногой.Ступая бодро по брусчаткеНа площадь Красную спешитИ строит в голове догадки:«Ильич по-прежнему лежит?»Лежит, конечно, все в порядке.Все обошел, все оценил:Куранты, ели голубые,Собора купола цветные,Кремлевских таинство могил.

48

Как распахнулись двери ГУМА!Легко крутясь, почти без шума.В восторге! Каждый магазинОтличен роскошью и стилем,По-своему неотразим,Манил товарным изобильемИ открывался перед ним.В прохладной близости фонтанаСидел, мечтая, наш геройИ ароматный, дорогой,Пил кофе в кресле ресторана.

49

Он восхищенно улыбался.А между тем, я записалсяИ упустил такой момент,Что мой герой не называлсяЕще ни разу… компонентНенужным ранее казался.Но имя – главный комплимент,Что в жизни, что в литературе.Я, сочиняя мой роман,Увлекся им. Бог мой… шарман!Бью сердцем по клавиатуре.

50

Ваяю смысл и сюжет,Укладывая их в сонет,Оттачиваю свой талант,Его перерождаю в гений.Алмаз – в изящный бриллиант,Кумир, достойный откровений.Иль я все тот же дилетант?Здесь кто-то против эгоизма?Любите самого себя.Так Пушкин призывал, любя.Но эгоизм ли? Это призма

51

Сомнений преломляет луч.Сплин так же в наши дни живуч,Со стрессом вкупе новомоднымОт истины уводит прочь.И вроде числишься свободным,Но ничего не хочешь мочьИ волком рыскаешь голодным.Как самого себя, другогоНе можешь холить и любить.А как? Привычка – все губить.И жить в безделье, бестолково.

52

Бегут отмеренные дни.Ждешь лучшей жизни, а ониТекут, как тот песок меж пальцев.Зато не скажет: «Эгоист!» —Толпа беспомощных страдальцев.Когда перед моралью чист, так говорят китайцы [2] .Нет, тут уж я другого мненья.Эгоистический роман —Благоухающий шарман,Моё бессмертное творенье!

2

[w`ang lio] – забудь (Перевод с китайского).

53

Пишу лишь из любви к себе.Вздевая к небесам в мольбеГлаза и руки. Помолившись,Я, до краев исполнен чувств,Пишу, к черновикам склонившись,Произведение искусств,Своим терпеньем восхитившись.Мой

бог! Так пусть мое уменьеДля вас рождает интерес.Блажен для автора процесс,Где чтенье дарит наслажденье.

54

О, как признателен я вам —Внимающим моим стихам!Какое будет подходящимИз существующих имен?Простым, а может быть, кричащимСейчас героя назовем?А может – грубым, завалящим?Но как вы яхту назовете,Так ваша яхта поплывет!Так ваш ребенок заживет,Какое имя вы даете!

55

Какими были именаВ начале мира? ТишинаСвященная ласкала слух,Когда его из красной глины,В одном лице и плоть, и дух,В саду восточней ПалестиныТворец, невидимый пастух,Создал всесильною рукою,Своим дыханьем наградив.Вдруг стал задумчив, молчалив.«Как называть, что предо мною?

56

Я – имя Тетраграмматон [3] .Он часть меня. Всего лишь он…Мне в мире нет определенья.Я есть Начало и Конец.Я Истина и Побужденье.Он – лишь творения венец.И он прекрасен, без сомненья.Я – вечность, непроизносимый.Я – страх, Я – свет, Я – мысль, Я – Бог!Он – слово, дело, он – итог.Он красный, как земля, – красивый.

3

 В иудейской традиции Тетраграмматон (четырехбуквие) – знак непроизносимого имени бога. В русской традиции обычно транскрибируется как ЯХВЕ или более вольно – Иегова. – Прим. автора.

57

Что ж, так и быть, коль из земли,Из праха Мы создать смоглиТворенье хрупкое, по правуМы глину закалим огнем.Эдемскую дадим оправуИ Человеком назовем.И будет жить он нам во славу.Адам – подобрано со смыслом.Логично, отражает суть.Добавим заповедей чуть.И поместим в саду тенистом.

58

Раз он из праха народился,Пусть там живет, где появился.И с той поры так повелось.Родители, давая имя,Старались, чтоб дитя звалось,Кем есть по сути. Не любымиНазваньями, не как пришлось.Не теми, что наш слух лелеют,Не отблеском далеких звезд.Хоть вариант до боли простИ самолюбье рода греет.

59

Защитник греков – Алексей.Спасет евреев – Елисей.Ярилу – Ярослав прославит.Германский Мориц это – мавр.Йорк откровенностью блистает.Победу торжествует Лавр.И торжествуя, процветает.Жаль только времени рекаРазмыла таинство волнами.И мы чужими именамиЗовемся. Участь дурака —

60

Носить всю жизнь дурное имя,Дивясь поступками своими.Ах, если бы назвать героя —Какое имя рифмовать,Имел я право! То не скрою,Я, чтоб удобнее писать,И полномочия присвоив,Не думал бы, назвав Сережей.И чтобы больше было словДля рифмы, типа ИвановФамилию б придумал тоже.

61

Однако мать его Светлана —Знаток французского романа,Отец Василий – домострой.Она хотела романтизма:Арман или хотя бы Поль,А он – сторонник реализма —Твердил: «Никитою извольНазвать любимого сыночка,И нечего народ смешить».В итоге надо же решить,Поставив все же в споре точку.

62

По матери назвали – Жан.А для отца он был – Иван.Род Жана долгий был и старый.Отец был родом из крестьян.В народе звался просто – Ярый.А мать из столбовых дворянСчитала, что они не пара.Друзья, знакомьтесь – Ярый Жан!Такое озорное имяОткрылось нам, оно отнынеСобой украсит мой роман.