Ящик Пандоры
Шрифт:
— Очень даже неплохой момент, — сказал Марчелло. — Познакомлю тебя с Деткой Диззи. Она будет здесь… Как у тебя со временем?
— На целый день чиф отпустил, чтоб я склад твой обшарил.
— Тогда порядок. Пошли в пакгауз, займемся делом. А Диззи я позвоню сейчас. Часа нам хватит?
— На тебя или на Диззи? — ухмыльнулся Свирьин.
— Прежде всего — бизнес, — назидательно сказал шипчандлер и поднял вверх палец. — Золотое правило истинного джентльмена. Итак, я приглашаю Диззи…
Когда они шли вдоль полок, заставленных всевозможной всячиной из судового снабжения и поднимавшихся ярусами на высоту трехэтажного дома, Марчелло сказал Аполлону:
— Все твои фотоаппараты разошлись по хорошей цене. Икру привез? Давай побольше икры.
— Красной или черной?
— Можно и зеленую с голубой полоской, — Марчелло хлопнул Свирьина по плечу, и оба они захохотали.
— Хороший ты парень, Аполло, — прочувственно произнес Пазолини. — Одно мне в тебе не нравится: мало берешь товара. Размаха в тебе американского нет.
— У нас в России по этой части не размахнешься, — махнул подшкипер. — И потом, надо всегда помнить, что жадность фраера сгубила. Этим и держусь… Иначе б давно попался.
— Джинсы возьмешь?
— Возьму… У нас пока все обещают собственными завалить. Появляются неплохие, «Тверь» называются, калининские, не хуже штатовских, но только и они дефицит. Серебряные цепочки с «зодиаком» идут неплохо.
— Значит джинсы, week panties — недельные трусики, кроссовки, шмотки — стиль «сафари», ковры…
— Извиняюсь, Марч… Ковры без надобности. Уценку у себя произвели: никто не берет, объелись.
— Кассеты с порнофильмами возьмешь?
— Дело новое… Спрос уже имеется, но клиентура тайная. Десяточек на пробу возьму. Как сюжетики?
— Бог с тобой, Аполло, — расплылся в улыбке Пазолини. — Найти сюжет в половом акте? Все старо, как мир… Фокусы, о которых знали в Древнем Египте и Вечном Городе. Но повороты имеются забавные. Пошли в кабинет, покажу тебе кое-что.
В каюте Марчелло достал из шкафа аппарат, который мог проектировать пленку на стену или демонстрировать содержание видеокассеты для индивидуального зрителя через окуляры.
— Взгляни-ка сюда, Аполло, — сказал шипчандлер и включил аппарат.
Свирьин криво улыбнулся, ему было несколько неловко, затем с готовностью приник к окулярам.
Несколько минут он молча, посапывая и иногда со всхлипом втягивая воздух, любовался перипетиями увиденного. В это время в дверях показалась Детка Диззи, молоденькая еще, но уже достаточно опытная девица из особого «прокатного бюро» синьоры Сильвии Лауретано, содержавшей помимо «контакт-кафе» специальную команду девочек «на вызов».
Аполлон Борисович даже ухом не повел, так увлекла его порнографическая лента.
— Аполло! — позвал его Пазолини, но Свирьин досадливо отмахнулся, и тогда Марчелло хлопнул его по заду.
— Плюнь ты на целлулоидных красавиц, — сказал шипчандлер. — К нам пришла живая, во плоти и крови, несравненная Детка Диззи. Знакомьтесь с дамой, сэр!
Подшкипер увидел девицу, и с готовностью шагнул к ней навстречу.
«Вот это кадр! — восхищенно подумал он. — Истинная секс-бомба. На уровне мировых стандартов…»
— На каком языке она говорит? — спросил он у Пазолини.
— На языке любви, — ответил Марчелло.
XXI
Андрей Балашев сидел в радиорубке спасательного судна «Мурманец» и, улыбаясь, нежно разговаривал с Ириной… через эфир… Он с удивительной легкостью, с которой ему еще не приходилось работать, гонял влево-вправо ключ-«пилу», и каждое замыкание-размыкание рождало электрический сигнал, который вместе с другими знаками азбуки Морзе срывался с судовой антенны и тут же возникал в наушниках Ирины Мордвиненко, сидящей в зале радиоцентра за сотни миль от бороздящего океан спасательного корабля.
Радист понимал, что нельзя так долго вести в эфире частные разговоры, да еще явно любовного содержания, он чувствовал, что их диалог давно уже засекли, но только никак не мог удержаться и все говорил, говорил о своей любви Ирине на телеграфном языке…
Андрей был так увлечен беседой, что не заметил, как отворилась дверь в рубку. Он только почувствовал: потянуло холодом по ногам, как никак, а вокруг Северная Атлантика, банка Флемиш-Кап на траверзе. Андрей, не снимая пальцев с ключа, крикнул: «Дверь закрывайте!», затем поднял глаза и увидел, что в радиорубке стоит… скелет.
Скелет ласково улыбался Андрею Балашеву.
Радист никогда бы не смог объяснить, почему он решил, что скелет улыбается ласково, но ему казалось, что это именно так.
Андрей не успел ни испугаться, ни удивиться появлению в радиорубке скелета, на черепе которого была надета набекрень морская фуражка с «крабом», а на ребрах грудной клетки болтался бинокль.
А скелет вдруг вытянул руки по швам, звякнул костями и сказал незнакомым голосом:
— Open box! Откройте ящик!
То, что скелет говорил на английском языке, не смутило Андрея. Он только хотел спросить странного гостя, какой ящик имеется в виду, открыл рот, но слова не шли с языка.
Андрей напрягся, сделал усилие над собой и… проснулся.
В совершенно темном прежде сарае теперь было относительно светло. Внизу, там, где у Никиты Авдеевича размещалась мастерская, горел свет.
— Open box! — услышал Андрей голос, которым говорил скелет.
— Возьмите ключ, — ответили по-русски, и Андрей понял, что это сказал Никита Авдеевич.