Ясень
Шрифт:
Над подъемным мостом в цитадель чернел каменный герб: кшиша под короной. Кони крутились и вставали дыбом, ржанием привечали собратьев; рвались со сворок прирученные кшиши; псари кнутами унимали хрипнущих от лая псов.
Челядь гнула спины, расступалась. У внутренней брамы, держа шлем на локте, низко кланялся сенешаль. А потом небо замкнул квадрат сумрачного дворика. Запели рога герольдов. Золотоглазая вошла в замок.
Первые цветы были брошены под ноги оршаку. Слуги уводили взмыленных коней. Широкоплечий Велем настойчиво
Упала брама. Горт, тряхнув головой, плавно пошел навстречу гостье. Вдоль его пути стояли одетые в черное копейщики с гербом Вотеля на груди. У бедра рыцаря небрежно качался короткий широкий ксирос. Но руки распахнуты и обращены вверх в жесте безопасности и гостеприимства. Алые, синие, белые звездоцветы летели сверху и пышными ворохами ложились под ноги: красавицы-дамы щедрыми горстями опустошали плетенки.
Пахло осенью.
Красные с золотом сапожки Керин твердо ступали по булыжнику двора. Горту не понравилась эта твердость, не понравилась даже больше, чем подозрительно-хмурые взгляды Велема и взблески брони из-под сагумов.
Ладони Керин открыто взлетели навстречу. Горт подумал, что у нее одной нет теперь задних мыслей: как у просвеченной солнцем листвы.
"То ли хитра сверх меры — так, что и самому искушенному не углядеть уже этой хитрости. Ведьма!"
— Приветствую тебя… Золотоглазая, — добавил он, помедлив, точно законный титул.
— Приветствую тебя, рыцарь Горт.
И она щедро, радостно улыбнулась.
…Сквозняк колыхал тяжелые гобелены, заставлял оживать охотящихся дам и кавалеров. Проступали только что сотканной свежестью густые алые и синие тона одежд… Зеленый мох, коричневые стволы деревьев, дивные звери…
Луч, падающий через остроконечное, с мелким переплетом окно, пел на белой рубахе девушки, сидящей на скамье…
А вторая, только что растворившая низкую, утопленную в стене дверь, не спешила выйти на свет, неторопливо разглядывала сидящую, понуждаемая чем-то большим, чем простое женское любопытство. Ее зеленый опашень на беличьем меху надежно хранил от замковой прохлады. Ореховые волосы были закручены в аккуратные рожки на висках и, против обычая, ничем не покрыты; в гривне сверкал похожий на глаз зеленый камень. Пальцы задумчиво гладили мех.
Сидящая почувствовала взгляд и вскинула голову. Доверчиво, без страха, взглянула в глаза вошедшей.
— Я — дама Тари, — госпожа в зеленом, наконец, ступила вперед.
Они были одних лет, но Тари казалась старше. Из-за подведенных ли зеленых глаз, сложного платья или насмешливого изгиба губ?
— Р-рыцарь Горт прислал меня, — произнесла она с придыханием, как истая северянка и дама. — Вам понадобятся мои услуги.
— Ты ключница?
Тари дернулась. Воскликнула звонко и резко:
— Нет! В вашем положении, — отчеканила она, — следует иметь при себе
— У меня есть помощницы.
Дама пожала плечами:
— В замках… все несколько иначе. Не так, как вы привыкли. Есть… определенные условности, тонкости… Впрочем, если я вам неугодна… — она повернулась к двери.
— Постой! — собеседница слегка покраснела. — Я действительно многого не понимаю. И не хотела тебя обидеть.
Тари усмехнулась: ее позабавила и была приятна эта маленькая победа.
— Мы с вами сумеем договориться. Я могу оказаться весьма полезна.
— Тогда… тогда скажи, когда меня примет рыцарь Горт.
Тари присела на ларь напротив Керин, расправив каждую складочку подола, невольно бросив взгляд в сторону, где через гобелен сверкнула искорка и погасла.
— Тебе плохо здесь? — спросила дама. — К тебе недостаточно внимательны?
— Я в Вотеле четвертый день. Рыцарь сам пригласил меня, но вместо переговоров все почему-то едят, пьют, смотрят на меня, как на чудовище, и задают глупые вопросы. Ну, какое им дело, как часто у меня случаются месячные, и не крашу ли я глаза настоем золототысячника?
Дама Тари улыбнулась:
— Второй вопрос не такой уж глупый. Благородные дамы нередко капают в глаза сок красавки, чтобы те казались больше и ярче.
— Ну да! — сердито отозвалась Керин. — Я живой человек, как и вы. Я бываю голодна, я испытываю жажду, у меня на заду случаются мозоли от седла. И в отхожее место я тоже хожу. Но разве это имеет значение? Мне предложили союз против Незримых — где этот союз?!
Тари помедлила, потерла худыми пальцами переносицу:
— Видишь ли, Керин, можно называть тебя так?.. Это лишь подвладным позволительна слепая вера в Легенду. А мы нуждаемся в доказательствах того, что ты — та самая Избавительница.
— В каких доказательствах? Мне что — голой на столе сплясать?
— Ты зря сердишься. Мы в ответе за многих людей. Мы рискуем навлечь на них месть Незримых…
— Но если я — не она, то зачем им мстить?
Тари рассмеялась. Пожала плечами:
— Что придет им в голову, кто знает. И кстати, есть ли у них голова?
Керин зябко обняла себя за плечи:
— Не видела никогда. Говорили, Мелден им служил. Мы разбили войско Мелдена, мы отыскали капище между Ставой и Большими Багнами, но там — ничего нет… Но не могут же столько лет столько людей бояться пустоты!
— Ты спрашивала, какие нам нужны доказательства? — произнесла Тари торжественно. — Ты с войском простолюдинов победила рыцаря. Ты заставила нас подумать, а что же такое Незримые. И твои глаза… Рыцарь Горт говорил со свидетелями в Сарте, в Ясене тоже отзываются о тебе самым лучшим образом.
— Но тогда почему Горт не хочет говорить со мной?
Тари приблизилась, легонько погладила Золотоглазую по плечу:
— Ну, разве можно быть такой нетерпеливой? Хозяина нет в Вотеле. У него рельм. Недород из-за жары, на границах неспокойно. Он сам желает, как можно скорей договориться, поверь мне.