Ясновидец:
Шрифт:
Вольрат оторвался от книги, только сегодня вернувшейся от цензора.
— Почтальон принес внутреннюю почту, — ответил он. — Никого другого здесь не было. Начальник департамента всех отпустил. Камарилья [43] сейчас проводит закрытое совещание. Император снова нездоров.
— А вы не видели, когда принесли внутреннюю почту?
Вольрат посмотрел на него устало.
— На письме нет штемпеля входящих бумаг, — пояснил Лангганс, — может быть, приходил какой-нибудь частный посыльный? Или посетитель?
43
Камарилья —
— Вы знаете так же хорошо, как и я, что посетителей сюда не пускают. Строгие правила безопасности, Лангганс, наша единственная защита в этом царстве интриг! Поверьте мне, и я, и сторож можем подтвердить, что сегодня здесь не было ни одной живой души. У писца, как и у всех, выходной, а я сидел в пяти метрах от входа с восьми утра. Внутреннюю почту принесли в десять. Тот же посыльный, что и всегда. Не прилетело же оно сюда само!
— Император и вправду нездоров? — спросил Лангганс, чтобы скрыть удивление.
— Эпилепсия. Наш монарх задает тон всей бюрократии, и это значит, что ничто не работает. Вот гляньте! — он помахал какой-то тетрадью. — Я сам занимаюсь цензурой, хотя, как и вы, получил образование в вопросах религии. Экономия зашла слишком далеко…
Секретарь отдела смачно сплюнул в переполненную плевательницу и поудобнее уселся за столом.
— Вы имеете все полномочия работать так, как вам удобнее. — сказал он. — И если речь идет о делах секретных, вы тоже знаете, куда обратиться…
Лангганс сделал вид, что удовлетворен ответом, и с неприятном чувством нерешенной загадки вернулся к себе.
Он присел к секретеру и снова достал письмо из конверта. Внимательно прочитал все тридцать семь слов в трех предложениях. Потом прочитал еще раз, чтобы удостовериться, что все правильно понял.
Ему не удалось ничего прочитать между строк, ничего такого, что выглядело бы странным, что противоречило бы сути письма. В его обязанности входила разработка щепетильных материалов, полученных из анонимных источников, но возникшее в последние дни чувство, что за ним кто-то наблюдает, прибавило ему осторожности. Чиновников, подумал он, натравливают друг на друга в этом вакууме власти, возникшем благодаря интригам придворной камарильи; все зависело от того, под чьим влиянием они в настоящий момент находились — лояльность беспрерывно менялась. Даже он не мог чувствовать себя в безопасности.
То, что кто-то хочет передать секретные материалы, касающиеся графа Колловрата, его нисколько не удивляло. При императоре, предпочитавшем писанию указов чтение книг и охотнее занимавшемся благотворительностью, чем пополнением военной кассы, широко открылись двери для всякого рода злоупотреблений. Вена полнилась слухами. Брак императора был бездетным, и его свояченица пыталась убедить его отказаться от престола. Придворная камарилья во главе с канцлером Меттернихом правила, как ей вздумается, но совет состоял из заклятых врагов, посвящавших почти все время интригам друг против друга. Граф Колловрат
В такой политической неразберихе письмо вроде бы не должно было вызвать его подозрений, и тем не менее…
Он оставил письменные рекомендации по текущим делам и отложил папки. До встречи с автором анонимного письма оставался час.
Он посмотрел в окно — единственное в комнате. На другой стороне улицы стоял экипаж. Кучер дремал на козлах, но занавеска в окошке еле заметно шевелилась. Ланггансу вдруг почудилось, что тот, кто за ним следит, находится именно в этом экипаже и сейчас исподтишка смотрит на него. Но чувство это постепенно прошло. Теперь он был почти уверен: тот, кто послал ему письмо, как-то замешан и в попытках вывести его из равновесия, может быть, это даже тот самый человек, кто следил за ним в пивной. Само собой, необходимо как-то разузнать, кто это и почему он этим занимается.
И еще одно беспокоило его — он не мог понять, каким образом письмо угодило к нему на стол. Он был совершенно уверен, что письмо это не принес посыльный с утренней почтой: на нем не было штемпеля, не было и номера, в обязательном порядке проставляемого на всех входящих бумагах. Вольрат, конечно прав — письмо не прилетело само по себе. И его не было на столе утром, когда он уходил. Всех остальных отпустили с работы, и, поскольку появление в его кабинете невидимки исключалось, только одна возможность…
Его размышления прервались — объект его подозрений шел по коридору. Он не слышал шагов секретаря отдела, он угадывал только контуры его мыслей. Что-то его беспокоило — это подтвердилось, как только он переступил порог кабинета.
— У вас через час встреча, — сказал Вольрат.
— Вы хорошо знакомы с моим расписанием.
— Будьте любезны оградить меня от иронии. Мне только что прислали рапорт из министерства. Они знают, что вы должны получить секретные сведения о Колловрате, и это, похоже, доставило большую радость принцу.
— Об этом было в письме, которое я вам показал.
— Каком письме?
— Том, о котором вы сказали, что оно пришло с внутренней почтой.
Вольрат никак не отреагировал на намек. Он вздохнул и опустился на стул.
— Изматывающая работа, — сказал он. — Обстоятельства требуют крайней щепетильности. Мы считаем очень важным не портить ни с кем отношений, но это неизбежно, покуда в империи такая власть.
— В империи нет власти, — сказал Лангганс. — Есть управление.
— Мне известно про вашу двойную лояльность. Меттерних с одной стороны, Ватикан — с другой. Именно поэтому вам следует соблюдать максимальную осторожность.
Лангганс напряг все силы, чтобы прочитать мысли своего начальника, но, к его удивлению, а может быть, и разочарованию, ничего не обнаружил — только тяжкая усталость, от службы, а может быть, и от самой жизни.
— В нынешних условиях, — продолжил Вольрат, — и при вашем двусмысленном положении… может быть, вы нуждаетесь в сопровождении?
Секретарь намекал на охрану, с недавних пор находившуюся в распоряжении чиновников. Предложение успокоило Лангганса. Может быть, подумал он, письмо и в самом деле пришло с внутренней почтой, его просто забыли зарегистрировать.