Ясным летним утром
Шрифт:
– Но оружие?
– Да… – Вик запустил пальцы в шевелюру и нахмурился. После секундного размышления он сказал: – Я никогда не мог понять этих азиатов. Может быть, Ди Лонг принадлежал к какой-нибудь секретной организации, которая нуждается в оружии? Вдруг ему позвонили по телефону и приказали это сделать?
– Но он не мог увезти карабины и ружья на одном мотоцикле… И Бруно… – недоверчиво произнесла Керри.
– Может быть, он взял одну из наших машин. Пойду посмотрю. Слушай, нам надо уехать в Питт-Сити. Все-таки там полицейский участок.
Керри кивнула. Вик был рад, что ее страх несколько уменьшился.
– Иди собери вещи малыша. Я сейчас пригоню машину.
Керри быстрым шагом направилась к ранчо. Дермотт собирался идти в гараж, но потом остановился. Что-то здесь было не так. Он вернулся в спальню Ди Лонга. Шкаф, в котором Ди Лонг хранил свои личные вещи, располагался у стены, слева от кровати. Вик открыл дверь. Три костюма и белая униформа висели на плечиках. Все они содержались в безукоризненном порядке. На одной из полок лежала электробритва, которую Вик подарил Ди Лонгу на последнее Рождество. Тут же лежал фотоаппарат «Кодак», который Вик также подарил вьетнамцу, когда купил себе «Лейку». Это были две самые ценные вещи Ди Лонга.
Вик выпрямился, глядя на эти предметы, и его сердце вновь бешено забилось. Ди Лонг никогда бы не расстался ни с электробритвой, ни с фотоаппаратом, если бы не случилось нечто экстраординарное. То есть – его силой увезли отсюда… Но как это могло произойти?
Повернувшись, он выбежал из шале и бросился к гаражу, с ходу распахнул двери. Бело-голубой «кадиллак» и фургон, используемый для хозяйственных нужд, стояли рядом. Вик испытал облегчение, увидев их. Открыл дверцу «кадиллака» и скользнул на место водителя. Ключ зажигания торчал в замке, и он повернул его, одновременно нажимая на педаль стартера. Стартер провернулся, но мотор не заработал. Дермотт трижды проделал эту операцию, но мотор так и не завелся. Он выскочил из «кадиллака» и сел за руль фургона. И эта машина была неисправна.
Вик открыл капот «кадиллака». Он очень слабо разбирался в машинах, но сразу увидел, что кто-то вывинтил свечи. Он открыл капот фургона – там та же история. Кто-то вывернул свечи из обеих машин, тем самым лишив семью всякой надежды уехать отсюда.
Вик в недоумении стоял между двух машин. Холодный пот стекал по его лицу, и рука сама смахивала капли. Конечно, будь он один, страхов было бы поменьше. Но Керри! И ребенок! Это больше всего волновало его. Что же случилось? Он спрашивал себя и не находил ответа. Нет Бруно, нет Ди Лонга, нет оружия, нет телефонной связи и даже машины приведены в негодность.
Вик вдруг вспомнил, что Керри осталась одна с малышом, и побежал к дому.
Он нашел Керри в спальне, занятую упаковкой маленького чемодана, куда она складывала детские вещи. Жена выпрямилась, услышав его шаги. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Керри все поняла и поднесла руку ко рту. Она, наверное, закричала бы, но интеллигентность не позволяла распускаться.
– Что еще случилось?
– Неприятности. Кто-то испортил наши машины. Мы теперь… как на необитаемом острове. Я понятия не имею, что все это может означать.
Керри без сил опустилась на постель, словно ноги отказались держать ее.
– Что произошло с машинами?
– Кто-то вывернул свечи… Ди Лонг оставил свою бритву и фотоаппарат. Готов держать пари, что если он покинул нас, то не по своей воле… – Вик замолчал, нахмурившись, затем сел на постель рядом с Керри. – Я не хочу пугать тебя, но это может оказаться очень серьезным делом. Я не понимаю, что все это значит, но здесь, на ранчо, кто-то находится… Только кто?
Он замолчал, понимая, что сказал лишнее. Женщина и без того была страшно напугана.
– Так ты думаешь, это не проделки Ди Лонга?
– Конечно же, нет! Он никогда не оставил бы фотоаппарат и бритву, если бы ушел отсюда. Я даже не знаю, что и думать.
Керри резко встала.
– Надо уходить отсюда, Вик! – хрипло сказала она. – Сейчас же! Я не хочу оставаться здесь!
– Мы не сможем далеко уйти. До магистрали – пятнадцать миль. Солнце печет вовсю. Будет очень трудно проделать этот путь с ребенком.
– Нет, мы пойдем! Все, что угодно, только не оставаться здесь! Ты понесешь ребенка! Я понесу его вещи! Здесь опасно, ты же чувствуешь!
Вик заколебался, глядя на нее, потом пожал плечами.
– Будет очень тяжело, но ты права: другого выхода нет. Нужно взять с собой как можно больше воды. Через час солнце будет палить вовсю.
– Торопись, Вик!
На кухне он наполнил термос холодной кока-колой. Сунул в карман две пачки сигарет. Зайдя в кабинет, прихватил чековую книжку и три стодолларовые купюры, которые хранил на всякий случай, и вновь вернулся в спальню. Отрывисто бросил жене:
– Будет лучше, если ты наденешь шляпу от солнца. Я возьму зонт, чтобы укрыть ребенка. Прихвати свои драгоценности, Керри. Будет…
Он замолчал и резко повернулся, так как Керри издала сдавленный крик. Она смотрела на его туфли… Вик медленно опустил лицо и с ужасом обнаружил, что его правая туфля испачкана кровью. Подошва и каблук были в чем-то красном… красном – это было действительно так.
Где-то – он не знал, где – во время ходьбы по ранчо он случайно вступил в лужу крови.
ГЛАВА 2
Чтобы понять, что же произошло в «Вестлендс», необходимо вернуться на три месяца назад, к тому дню, когда Солли Лукас, лосанджелесский адвокат, приставил ко рту автоматический пистолет и разнес свою голову вдребезги.
Клиентами адвоката, причем постоянными, были гангстеры. Стоит ли удивляться, что Солли Лукас пользовался весьма плохой репутацией. Чего у него было не отнять, так это того, что он очень ловко проворачивал делишки и ремесло свое знал в совершенстве. Ему было шестьдесят пять, когда он решил свести счеты с жизнью. За последние тридцать лет он спас от тюрьмы и газовой камеры немало бандитов, но самым крупным его успехом было оправдание Большого Джима Крамера, одного из крупнейших гангстеров со времен Аль Капоне.