Яйцо грифона
Шрифт:
– Хиро, ты в порядке? Криш?
– О боже, - проговорил Кришна.
Гюнтер повернулся к нему. Кришна в тени ремонтной платформы склонился над чем-то, что никак не могло оказаться Хиро, потому что было совершенно неестественно выгнуто. Гюнтер прошел сквозь незнакомое сияние, опустился на колени рядом с Кришной и уставился на труп Хиро.
Когда контролер открыл шлюз, не откачав из него воздух, Хиро стоял прямо перед люком. Удар пришелся по нему. Его приподняло и отбросило на край платформы. Позвоночник был сломан, щиток визора разбит отдачей. Он, наверное, умер мгновенно.
– Кто здесь?
– спросил женский голос.
Гюнтер не заметил, как в гараж въехало такси. Подняв взгляд, он увидел, как появляется второе, за ним третье. Из машин вылезали люди. Скоро в гараже набралось два десятка человек. Они разбились на две группы. Первая направилась прямо к шлюзам, вторая, поменьше, - к Гюнтеру и его друзьям. Все это чертовски напоминало военную операцию.
– Кто здесь?
– повторила женщина. Гюнтер поднял тело друга на руки и встал.
– Это Хиро, - тускло ответил он.
– Хиро.
Они опасливо надвигались полукругом - цепь скафандров с непрозрачными щитками. Гюнтер читал логотипы корпораций на костюмах: «Мицубиси», «Вестингауз», «Хольц Орбитал». Среди них он увидел красно-оранжевый скафандр Измайловой и еще один, незнакомый, с ярким узором.
Женщина заговорила снова, напряженно и неуверенно:
– Скажи мне, как ты себя чувствуешь, Хиро? Это была Бет Гамильтон.
– Он не Хиро, - сказал Кришна.
– Он Гюнтер. Вот Хиро. У него на руках. Мы были в горах и… - Голос у него сорвался, он сбился и замолчал.
– Это ты, Кришна?
– спросил кто-то.
– Хоть в чем-то повезло. Пропустите его вперед, он нам понадобится на входе.
Кто-то взял Кришну за плечо и увел за собой. Четкий голос по радио обратился к контролеру:
– Дмитрий, это ты? Говорит Син. Ты меня помнишь, правда, Дмитрий? Я Син Омстед. Я твой друг.
– Конечно, я тебя помню, Син. Я тебя помню. Как же я мог забыть друга? Конечно, помню.
– Вот и хорошо. Я очень рад. Слушай меня внимательно, Дмитрий. Все хорошо.
Негодующий Гюнтер переключил свое радио на передачу.
– Черта с два! Этот идиот!..
Коренастый мужчина в скафандре «Вестингауза» ухватил Гюнтера за больное плечо и встряхнул.
– Заткнись, кретин!
– рявкнул он.
– Дело серьезное. Нет времени с тобой нянчиться.
К ним протиснулась Гамильтон.
– Бога ради, Познер, у него на глазах только что… - Она осеклась.
– Я о нем позабочусь. Он сейчас успокоится. Дай нам полчасика, хорошо?
Остальные переглянулись, кивнули и отступили. К удивлению Гюнтера, Екатерина обратилась к нему через трансчип:
– Мне очень жаль, Гюнтер, - пробормотала она. И сразу пропала.
Он все еще держал на руках тело Хиро. Гюнтер заметил, что не может отвести взгляда от изуродованного лица друга. Лицо потемнело и разбухло, как переваренная сосиска. Он смотрел и не мог оторваться.
' - Идем.
– Бет подтолкнула его, чтобы вывести из оцепенения.
– Положи тело в кузов того фургона и отвези нас к скале.
Гамильтон потребовала, чтобы машину вел Гюнтер. Он обнаружил, что ему стало легче, когда нашлось дело. Его руки были заняты управлением, а смотрел он вперед, отыскивая проезд к Мавзолею. Глаза щипало, они были нечеловечески сухими.
– По нам пришелся первый удар, - рассказывала Бет.
– Диверсия. Мы только-только начали разбираться. Никто не знал, что вы на поверхности, а то мы послали бы кого-нибудь вас встретить. Здесь все вверх дном.
Он вел машину молча, с головой укрывшись, как одеялом, милями окружающего их жесткого вакуума. Присутствие тела Хиро в фургоне отзывалось постоянно ощутимым зудом между лопатками. Но пока он молчал, ему ничего не грозило - мир, несущий боль, оставался вовне. Он не касался Гюнтера. Он ждал, но Бет ничего не добавила к сказанному.
Наконец ему пришлось заговорить:
– Диверсия?
– Разрушение программ на радиостанции. Взрывы всех рельсовых пушек. Троих из «Микроспейскрафт Аппликэй-шен» убило, когда рванула пушка «Бойцовый Кот». Думаю, это было неизбежно. Здесь столько военной промышленности, что неудивительно, если кому-то пришло в голову вывести нас за скобки. Но это еще не все. В Бутстрэпе что-то случилось с людьми. Что-то совершенно ужасное. Я была в Обсерватории, когда это произошло. Из «Новостей» позвонили туда, чтобы узнать, не остались ли резервные программы, которые помогли бы снова запустить станцию, а в ответ какая-то бессмыслица. Бред сумасшедшего. В Обсерватории нам пришлось отключить всех дистанционников, потому что операторы… - Бет плакала, тихо и безутешно, и прошла целая минута, прежде чем она смогла продолжить рассказ.
– Какое-то биологическое оружие. Это все, что мы знаем.
– Мы на месте.
Только подъехав к утесу Мавзолея, Гюнтер вспомнил, что не захватил мотобур. Потом он увидел в скале десять темных ниш и понял, что кто-то позаботился заранее.
– Не пострадали только те, кто работал в Центре или в Обсерватории, и еще кто был на поверхности. Всего около сотни.
Они обошли машину, остановились перед кузовом. Гюнтер подождал, но Бет не выразила желания понести тело. Почему-то это вызвало в нем вспышку гнева и отвращения. Он сдвинул запор на дверце, влез на протектор и извлек труп в скафандре.
– Давай кончать с этим.
До этого дня на Луне умерло всего шесть человек. Гюнтер и Бет прошли мимо пещер, в которых ожидали вечности их тела. Гюнтер знал всех поименно: Хайссе, Ясуда, Спе-хальски, Дубинин, Миками, Кастильо. А теперь еще и Хиро. Невозможно было представить, что когда-нибудь мертвых станет слишком много, чтобы помнить все имена.
Маргаритки и тигровые лилии были разбросаны перед склепами так густо, что пришлось ступать прямо по цветам.
Они вошли в первую пустую нишу, и Гюнтер опустил Хиро на каменный стол, высеченный из скалы. В сиянии его нашлемного фонаря изломанное тело выглядело жалким и бесприютным. Гюнтер заметил, что плачет: горячие слезы текли по лицу и попадали в рот при вдохе. Он ненадолго отключил радио и сморгнул слезы с глаз.