Язверь
Шрифт:
— Поем в кафе, не волнуйся!
В приподнятом настроении она добралась на метро до «Сокола», где в центре зала ее ждал гид-лемург.
— Как мы проникнем на охраняемую территорию?
— Не в первый раз.
Гера целиком положилась на Ника, ведь он и раньше проделывал похожие штучки. Для лемурга граница — понятие слишком условное, чтобы обращать внимание на сопутствующие атрибуты.
В их случае атрибутом оказался подслеповатый охранник. Преграду в его лице требовалось обойти с наименьшими для группы потерями.
— Вы
— А разрешение есть у вас?
— А как же, — Ник потянулся к карману и даже развернул лист бумаги с печатью, но не дал его в руки. — Да мы ненадолго, отработаем быстро.
— Что это вы зачастили к нам из «Новостей»? Время-то раннее.
Ник очень правдоподобно вздохнул:
— Такой график работы. Материал к обеду должен быть у начальства.
— Сделаем пару снимков с верхнего этажа и уйдем, не волнуйтесь, — Гера предъявила охране продвинутый цифровик с телескопическим объективом.
— Не задерживайтесь. Жильцы не любят чужих!
— Не задержимся, — крикнул Никита из вестибюля.
Через секунду они уже ехали в лифте.
— Старый фокус. Обычно срабатывает.
— Интересно, что скажет охранник, когда увидит нас вечером? Мы поздно вернемся.
— Охрана сменится через полчаса. Мы вернемся другим путем, через зоопарк. Там туннель заканчивается в мужском туалете, по вечерам он пустует.
— А нет ли чего-нибудь менее экстремального?
— Есть другая лазейка, выход из нее находится у 27-го километра МКАД, южнее Восточного Бирюлево.
— Подходит.
— Но она нестабильна. Вместо Москвы запросто можно очутиться в местечке Большие Грязи. В прошлый раз этот Транспорт переместил меня в Кострому. Хорошо, что не в Копенгаген.
Лифт плавно остановился, и на долю секунды Гера почувствовала невесомость. Они вышли из лифта, прошли коридором налево к полированной белой двери. На противоположной стене она увидела Транспорт.
Никита ее подбодрил:
— Не бойся! Пошли?
Гера столько раз прыгала вслед за Никитой, что не должна была волноваться, но в этот день ей было не по себе. То ли из-за разговора с охранником, то ли из-за способа возвращения. Ник не стал дожидаться, прыгнул первым — и сразу же растворился в загадочной сингулярности. Гера переборола сомнения и прыгнула следом.
Мимо нее, словно полотна художников, на предельной скорости проносились здания, улицы, деревья, поля — подробностей в бурном потоке не разобрать. Она, как опытный призрак, без труда пролетала сквозь стены; препятствия внутри Транспорта превращались в туманную дымку, не мешавшую перелету. Или это она больше не состояла из плоти и крови — трансформировалась в бесплотное нечто, чтобы на той стороне Транспорта снова сложиться из окружающих атомов в прежнее подобие себя же самой?
Туннель выплюнул Геру неаккуратно, с небольшой высоты, и она неловко приземлилась.
Никита ее подхватил:
— Не знал, что этот Транспорт тоже погуливает.
— Переживу.
Как здравомыслящему человеку убедить себя в том, что вокруг не Москва, а Санкт-Петербург? Только что она шла по мраморному вестибюлю высотки на Соколе и вдруг оказалась не в Бибирево, и не в Митино, а в городе, удаленном от Москвы на семьсот с небольшим километров.
В это трудно поверить. Однако автомобильные номера дружно свидетельствовали в пользу Санкт-Петербурга, и код «78» был ей прекрасно знаком.
Через минуту оба вышли на улицу рядом с метро «Купчино», чтобы поймать такси. В целом, довольно стандартная улица, каких и в Москве немало найдется — ничего примечательного. Похожие здания, похожая архитектура, вечно спешащие люди. И все-таки что-то неуловимое упорно витало в воздухе — вероятно, сам Питерский воздух был немного другим.
В этот момент Гера забыла, что, в общем-то, она совершенно взрослая дама, и бросилась к Нику с объятьями:
— Мы все-таки в Питере! Я тебя обожаю!
— Остынь, — Ник смотрел на нее с осуждением. — Помни, мы просто друзья.
— Да перестань, — посмеивалась Гера над ним, — буду любить тебя платонически.
Долго голосовать не пришлось; из общего потока машин ловко вынырнула Нива и притормозила поблизости. Ник договорился с водителем, и они отправились дальше, к стрелке Васильевского острова.
В автомобиле Гера тихонечко подпевала сначала Шнурову, потом леди Гаге и Стингу, которых крутили по местному радио.
Наконец Никита не выдержал, пригрозил:
— Будешь петь, вернемся обратно.
— Нет, от чего же, пускай поет, — подключился к разговору водитель, — у вас какая-то радость?
— А разве путешествие в Санкт-Петербург — не повод для отличного настроения?
И добавила шепотом на ухо Нику: «Тем более, что у меня свидание».
Ник попросил высадить их у здания Биржи.
Она запоем вдыхала питерский воздух, подставляя лицо порывам холодного ветра. Распростертая перед ней панорама возбуждала сильнее хорошего секса: впереди Петропавловский собор сверкал золотым шпилем, слева у берега привычно дрейфовали корабли-рестораны, и только Эрмитаж, пожалуй, стал немного поярче.
— Сходим в гости? — предложил Никита. — Здесь поблизости живет замечательный лемург.
Гера думала, что они с Ником целый день будут наедине. Надеялась, что он устроит экскурсию по музеям — наверняка ему известно несколько потайных лазеек. Идея разбить их пару кем-то сомнительным ей не понравилась.
— Это необходимо?
— Это не обсуждается. Нехорошо игнорировать приглашение Криса.
Они углубились в улочки Васильевского острова, обогнули Двенадцать коллегий и вышли к проспекту. В этом районе Питера она никогда не бывала, и прогулка показалась ей интересной. Крис жил неподалеку: на пересечении Большого проспекта и 12-ой линии, в характерном доме-колодце. Фасад выглядел неухоженным, а вот парадную отреставрировали — восстановили лепнину и росписи.