Языки современной поэзии
Шрифт:
Опыты Авалиани интересны как произведения и художника и поэта. В этой главе внимание направлено на поэтику и семиотику слова в перевернутом тексте.
Если использовать термины, принятые для описания графики в рекламе, то ближе всего к основному приему листовертней можно считать топографемику (пространственно-плоскостное варьирование), базирующуюся на супраграфемике, то есть шрифтовом варьировании (Дзякович, 2001: 124–125).
Поэтика листовертней связана с нелинейностью текста, его принципиальной полисемией, литературным минимализмом, вниманием к деталям изображения, синкретичностью средств выражения. Но основным свойством, определяющим новизну жанра, является установка на пространственную подвижность изображения, что не только расширяет возможности знаковой системы, но и активизирует зрительный канал восприятия:
Движение является наиболее сильным зрительно воспринимаемым стимулом, привлекающим внимание
Исходная и перевернутая записи вступают в различные отношения. На рис. 2–3 изображены графические палиндромы бабочка<—> бабочка, облако<—> облако.Здесь, в отличие от традиционного палиндрома, обратное чтение определяется не только алфавитными значениями букв, но и графическими модификациями буквенных знаков. Изобразительность (иконичность) таких листовертней можно видеть в свойствах обозначаемого: и бабочка и облако переворачиваются в воздухе, меняя форму, но оставаясь самими собой. В начертании слова бабочкаотчетливо заметна симметрия крыльев и нарисованное тельце (буква «о», расположенная в центре симметрии) [522] . А в рисунке слова облаковидна кучерявость, свойственная изображаемому предмету, буквы как будто клубятся. В тексте-призыве приди к Господу<—> к Господу приди(рис. 4) помимо буквенной обратимости активизирована и синтаксическая инверсия, превращающая высказывание в повтор-заклинание.
522
Очертания бабочки с давних времен вдохновляли поэтов написать о ней, совмещая текст с изображением. См. фигурное стихотворение Феокрита «Бабочка», датируемое приблизительно 300 г. до н. э.: Адлер, 1998: 17. Вообще фигурные стихи — явление древнее и широко распространенное: «Фигурный стих был обнаружен во всех крупных, а также менее знакомых Европе литературах мира. Имеются фигурные стихи, написанные на санскрите, китайском, арамейском, арабском, греческом и латинском языках, а кроме того, на современных европейских языках, например, французском, немецком, английском» (Адлер, 1998:17). Особое внимание к фигурным стихам было свойственно эпохе барокко: «В поэзии барокко значимо все — почерк (шрифт), цвет письма (чернил, типографской краски) <…> Искусство барокко, питая чрезвычайное пристрастие к выражению идеи в зрительной форме, постигаемой созерцанием, культивирует образ слова как графического знака» (Сазонова, 1991: 78).
Многие листовертни представляют собой компрессивные высказывания с отождествлением понятий: бабочка<—> куколка(рис. 5), палиндром<—> модель мира(рис. 6), книга<—> тайна(рис. 7), здесь Бог<—> Бог везде(рис. 8). Обратим внимание на то, что слово Богв последнем из перечисленных листовертней написано как графический палиндром. Листовертень здесь Бог<—> Бог везде, воспроизводящий смысл известного богословского постулата, побуждает задуматься о том, что предполагаемый взгляд Бога может быть направлен из любой точки пространства. В тексте бабочка<—> куколкаповорот слова соотносится с биологическим метаморфозом.
Листовертни позволяют производить самые разные словосочетания — например, атрибутивные или предикативные вечность<—> неуютная(рис. 9), человек<—> радостен(рис. 10). Взаимообратимость и визуальная слитность субъекта с его атрибутом или предикатом, а в последнем примере неразличение атрибута и предиката зрительно дают представление о синкретическом единстве предмета с его признаком и действием — то представление, которое было характерно для архаического сознания.
При антонимических отношениях исходных слов с перевернутыми, как, например, друг<—> враг(рис. 11), секретно<—> открыто(рис. 12), завтра <—> вчера(рис. 13), восток<—> запад(рис. 14), происходит и установление, и аннулирование антитезы, чем активизируется представление о единстве противоположностей. В этом случае приобретает буквальный смысл выражение «это зависит от того, как посмотреть». Написание слова завтраздесь очень похоже на логотип русской националистической газеты с таким названием, отчего этот листовертень становится политическим высказыванием. В примере восток<—> западдополнительно усиливается иконичность текста, так как оба слова обозначают ориентацию предмета в пространстве, меняющуюся от исходной позиции наблюдателя. Понятия «завтра» и «вчера» тоже относительны, потому что они зависят от точки отсчета. В реальности «завтра» с течением времени превращается во «вчера», а о всяком «вчера» два дня назад говорили завтра.
Особенно интересно, когда в визуальном представлении листовертней нейтрализуются антитезы, связанные с известными персонажами в культуре: Авель<—> Каин(рис. 15), Гулливер<—> лилипут(рис. 16), Моцарт<—> Сальери(рис. 17). Это явление по существу зрительно воплощает двойственность авторского «я» писателей, их интенцию раздваивать собственную личность в положительных и отрицательных персонажах произведений. Иными словами, листовертни в таких случаях возвращают сознание читателя-зрителя к сущности авторского «я».
Обратим внимание на то, что у имени Авельесть покрытие наверху — как титло у сакральных слов в древних текстах, а у имени Каинэтот же элемент начертания оказывается снизу, давая представление о преисподней.
Читая имя Гулливер, мы видим, как буквы становятся выше, а у слова лилипутбуквы уменьшаются в размере, но в обоих случаях направление изменения становится противоположным к концу слова.
В листовертне Гамлет<—> Йорик(рис. 18) обнаруживается временная перспектива и одновременно ретроспектива: Йорик был живым, как Гамлет, а Гамлет будет мертвым, как Йорик. Так символика сцены из трагедии Шекспира получает графическое выражение, не выходя за пределы личных имен персонажей.
Во многих листовертнях изображены сентенции: суть скучна<—> тайна ушла(рис. 19), на уме у нас<—> одна смерть(рис. 20), надоела нагота<—> в любви красота(рис. 21), безумие<—> мир весел(рис. 22).
В таких высказываниях не обозначены знаки препинания, но, переворачивая лист или поворачивая голову, читатель сам делает мощную запятую рукой, книгой или головой. Таким образом, знак препинания, воплощаясь в жесте читателя, осуществляется телодвижением.
Любопытны сентенции, персонажами которых являются деятели культуры, например писатели: Гоголь<—> пророк(рис. 23), Блок<—> мастер(рис. 24), В В Розанов<—> домочадец(рис. 25), Вася Розанов<—> срам среди веры(рис. 26), Ерофеев Веничка<—> капризы без героев(рис. 27), Юрий Мамлеев<—> безумные игры(рис. 28), Эдуард Лимонов<—> в Москве Бонапарт(рис. 29).
Дмитрий Авалиани постоянно усложняет свою задачу, появляются высказывания-афоризмы от имени писателей, воспроизводится структура эпиграфов: радость молчать о Руссо Вольтер<—> грешное слабо Антон Чехов(рис. 30). Но внутри такого многокомпонентного комплекса могут читаться и другие тексты: Антон Чехов радость молчать.Можно сказать, что короткая сентенция в составе длинной (текст в тексте) организована по принципу анаграммы, но не буквенной и не звуковой, а словесной. Такова структура и многих других листовертней (например, на рис. 32, 33, 35).