Языки современной поэзии
Шрифт:
…он [язык. — Л.З.] обладает большей потенцией синтеза, в нем можно строить не только лингвистические подобия — рефлексы нашего мира, но и фантомы, означающие то, чего нет, не бывает и даже, может быть, и быть не может в наших местах. И в этом смысле язык — вселенная безграничных возможностей, мир, в котором действительно возможен Всемогущий Творец.
Следующее стихотворение — один из многочисленных примеров пародийной реакции Левина на те новые слова, которые появляются в языке, и на новые ситуации, отраженные этими словами:
В ЗЕРКАЛЕ ПРЕССЫ* В огромном супермаркере Борису Нелокаичу показывали вайзоры, кондомеры, гарпункели, потрясные блин-глюкены, отличные фуфлоеры, а также джинсы с тоником, хай-фай и почечуй. Показывали блееры, вылазеры и плюеры, сосисэджи, сарделинги, потаты и моркоуфели, пластмассерные блюдинги, рисованные498
Левин, 2007: 103.
В примечании пародируется название итальянской газеты «Corriere della sera» [499] .
Искажения лексики, имитирующие ее простонародный облик (слова блеерыи вылазеры,очень похожие своей псевдоэтимологией на слова типа спинжакили мелкоскоп), псевдоанглицизмы ( голопоптеры, фуфлоеры),абсурдные сочетания (джинсы с тоником),пародийные кальки (горячие собакеры),фонетическое насилие над русскими словами ( моркоуфели) и прочие словесные забавы с варваризмами [500] могут восприниматься в таком смысле: всё, что перечисляется, это чужое, диковинное, предмет зависти и объект насмешки по психологическому механизму «виноград зелен». Простонароден и воспринимающий субъект, хотя и занимает высокое положение во власти. Стихотворение было написано в 1989 году, задолго до вступления Ельцина в должность президента (1991).
499
Комментарий А. Левина в письме к Л. В. Зубовой: «В 87 Ельцин только ушел из Политбюро и про него почти сразу стали писать и говорить всякие гадости. А в 1989 он съездил в США, у нас тут же появились газетные статьи, перепечатанные из иностранной прессы (на самом деле газета называлась „Репубблика“ ходили слухи, что она используется КГБ для распространения заказных материалов). В статье живописалось ненадлежащее поведение Ельцина перед иностранцами, его публичная нетрезвость и низкопоклонство перед Западом».
500
Подробный анализ авторских неологизмов этого стихотворения содержится в работе: Аксенова, 1998.
По мере того, как наблюдающий персонаж — Б. Н. Ельцин — вбирает в себя эти ошеломляющие впечатления, меняется его имя. Имя сначала дается с фонетической метатезой Борису Нелокаичу, — во-первых, намекающей на его русское пристрастие к спиртному, от которого приходится воздерживаться при исполнении служебных обязанностей; во-вторых, на то, что даже и ему эти гастрономические роскошества и разнообразные предметы неведомы. Затем, в написании Boris Нелокаеvitch,транслитерация варварски смешивается с русской графикой: имя, таким образом, приобретает недовоплощенную «американскость» и становится в один ряд с варваризованными названиями продуктов и предметов. А реальный супермаркет (у Левина — супермаркер:то ли персонаж не может выговорить иностранное слово, то ли это нечто ‘в высшей степени маркированное’) превращается в конце текста в цукермаркерет— обозначение сладкой мечты.
В своих виртуозных лингво-поэтических экспериментах Левин часто проникает в глубокие пласты языка архаического Например, во фрагменте из стихотворения «Катание на лыжах» глагол бодаетприобретает забытое значение ‘прокалывает, пронзает, которое задержалось только в медицинском термине прободение:
Бодаетнакренённый снег упорныйлыжный человек, влезает на тугой бугор, вдыхает через нос простор и выдыхает через нос свистящий дым, как тепловоз: ему тепло, ему везёт: он скоро на бугор вползёт.Этот лыжник назван упорным не только потому, что он старательный: он упирается палками в снег, и мы видим, что упирается он как бык (потому что бодает).Так древние значения слова вместе с современными создают образ убедительно объемный и многомерный.
Вольное обращение с грамматикой у Левина основано на замечательной лингвистической интуиции. Игровая стилистика создает формы, вполне возможные и когда-то бывшие в языковой системе:
В завершающем тазу у! утопили мы козу у! Но сидели на теле- ге хитромудрые страте- ги и один из них достал (а хрен ли толку!) и один из них достал (ну ты уж скажешь!) и один из них достал когда четвёртый перестал С той поры пошла вода а? лягушки стали господа а! вышел кукиш из карма- на вынул ножик из тита- на обвалился потолок (скажи на милость!) обвалился потолок (подумать только!) обвалился потолок но никто не уволок Тут приехали в теле- ге хитромудрые страте- ге и один из них достал то чем пятый перестал И восстала из таза (ей-богу правда!) и восстала из таза (ну это ж надо!) и восстала из таза обновлённая коза И восстала из таза (ну, это слишком!) и восстала из таза (да ладно, чёрт с ней!) и восстала из таза (в натуре!) обновлённая коза [501] .501
Левин, 2007: 162–163.
Интересно, что при первом упоминании стратегов на телеге автор следует современной грамматике, а при втором упоминании, как будто разрезвившись и полностью подчинившись рифменной стихии, он ставит существительное в ту форму, которая была в древнерусском языке: окончание в слове стратегеаналогично окончаниям в словах граждане, крестьяне, бояре, унаследованным современным русским языком от склонения на согласный звук. Эффект узнавания родной грамматики оказывается еще выразительнее оттого, что слово стратеги— относительно новое, заимствованное и стилистически маркированное как научное или официально-деловое.
Большинство проанализированных текстов показывает, что Левин очень любит включать в свои стихи и песни и даже в книги имена собственные. Рассмотрим текст без языковых деформаций, в котором ряды имен движут лирический сюжет.
ПИВНАЯ ПЕСНЯ Выпьем пива, выпьем и споём, как мы красиво с Машкойпиво пьём. В потной банке светлое пивко, здесь на полянке нам славно и легко. Здесь так клёво, пиво и тепло, будто сегодня нам крупно повезло. Здравствуй, Вова! Подходи, садись. Как хорошо, что мы пивом запаслись! Выпьем пива, выпьем и споём, как мы красиво здесь это пиво пьём. Птички свищут, ангелы поют. Ох, и отличное здесь пиво подают! Здравствуй, Ваня! Подходи, Борис! Здесь на поляне сущий парадиз! Выпьем пива, выпьем и споём, как мы красиво здесь это пиво пьём. Здравствуйте, Лёша, Оля, Гена, Лена [502] , Саня, Валентин! Мы вас хорошим светлым пивом угостим. Пиво в банке сладкое, как мёд. Тихий ангел нам басом подпоёт, когда мы выпьем пива, выпьем и споём, как мы красиво здесь это пиво пьём… [503]502
В записи на диске звучат современные звательные формы Оль, Ген, Лен(Левин, 1997).
503
Левин, 2007: 180–181.
Обратим внимание на то, с каким удовольствием в этой жизнерадостной песне, приветствующей и объединяющей друзей, перечисляются имена. В начале текста слова с Машкойсоздают очень выразительный мелодический рисунок гласных на фоне отсутствующего ударного звука [а] в предшествующем фрагменте: [а] — самый открытый гласный звук, самый гласный из всех гласных. Конечно, выразительна здесь и «домашняя» уменьшительная форма имени.
Не исключено, что начало «Пивной песни» соотносится с началом знаменитой песни «У самовара я и моя Маша», тогда возможно такое прочтение: с Машей пьют чай, а с Машкой пиво, и этому радуются.
Похоже, что на дальнейшее развертывание текста влияет поэтическая этимология: человек, приглашая друзей, как будто машет им рукой. Этот жест не назван словесно, но он изображается всей образной системой и структурой текста.
Перечисление количественно нарастает от куплета к куплету: сначала приглашается Вова, потом Ваня и Борис, потом Лёша, Оля, Гена, Лена, Саня, Валентин. При исполнении этой песни к голосу одного певца прибавляются новые голоса, соло преобразуется сначала в дуэт, потом в хор (Левин, 1997).