Йеллоуфейс
Шрифт:
Кто-то расторопный подшаманивает мою страницу в Википедии, и теперь она читается как «Джунипер Сонг Хэйворд — „романистка“, серийный плагиатор и ярая расистка». Последняя фраза в течение часа исчезает (полагаю, в Википедии все же действуют минимальные требования к приличию), но раздел «Плагиат» в моей биографии становится следующим: «В марте 2020 года литературный критик Адель Спаркс-Сато опубликовала эссе, в котором утверждалось, что первый абзац новеллы Хэйворд „Мать-ведьма“ — это дословная копия начала неопубликованного рассказа покойной писательницы Афины Лю. Это утверждение усугубляет давние подозрения в том,
В тот день мой телефон звонит шесть раз — все звонки от Бретта. Трубку я не беру. В конце концов я это сделаю, когда во мне уже будет твердость узнать, что я уволена, и я не буду при этом давиться рыданиями.
А пока я получаю некое извращенное удовольствие, наблюдая, как все разваливается на части.
На протяжении следующей недели все мои издательские связи распадаются. Меня просят покинуть две профессиональные группы на Facebook и три на Slax, к которым я присоединилась в прошлом году. Мои так называемые друзья-писатели все как один меня поносят; даже те, кто несколько месяцев назад заявлял, что будет меня защищать от толпы.
Мне не к кому обратиться, кроме Eden?s Angels.
«О боже, — отправляю я СМС. — Опять эта напасть». Когда никто не откликается (что нетипично: Джен вообще не расстается со своим айфоном), я несколько часов спустя добавляю: «У меня сейчас реально трудные времена; может, кто-нибудь на связи?»
Меня игнорируют в течение трех дней. Наконец отписывается Марни: «Привет, Джуни. Извини, все эти дни ужасно занята. Переезд».
Джен не отвечает вообще.
В пятницу у меня должен быть ежемесячный сеанс связи с Эмми Чо. В четверг днем мне приходит имэйл от координатора программы наставничества:
«Джунипер, здравствуйте. Эмми не считает хорошей идеей продолжать с вами отношения как с наставником и попросила вам это передать. Спасибо за все, что вы делали для Эмми и для нашей программы».
«Суки». Эмми могла хотя бы напрячься и сказать мне это в лицо. Вероятно, это опрометчиво, но я пишу координатору программы ответ: «Спасибо, что сообщили. Скажите, нет ли у Эмми каких-либо отзывов о моем стиле наставничества, чтобы я могла учесть это в будущем?» На самом деле меня единственно интересует, не хает ли меня Эмми по всем углам. Ответа я не ожидаю, но он приходит мне по имэйлу тем же вечером: «Эмми просто чувствует, что у вас крайне разные представления о том, как устроено книгоиздание. Она также просит вас больше с ней не связываться, ни прямо, ни косвенно».
В пятницу я через силу встаю с постели и привожу себя в человеческий вид для конференции со своей командой. Накануне вечером я наконец ответила на один из звонков Бретта, после того как Рори эсэмэской поинтересовалась, жива ли я. «Ко мне только что по электронке пробился твой агент. Он жаловался, что ты не отвечаешь, и беспокоился о тебе. Что у вас там происходит? Ты в порядке?»
— С тобой срочно хочет говорить Даниэла, — сказал мне Бретт, когда я ему перезвонила. Голос у него был усталый. Он даже не спросил, правдивы ли все те обвинения. — Встреча назначена в Zoom, завтра в два часа дня.
Сейчас Бретт на линии передо мной. На экране за столом
— Привет, Джун. — Голос Даниэлы холодноват и низок — верный признак того, что она в дурном настроении. — У нас здесь Джессика, Эмили и Тодд Бирн из юридического отдела.
— Ну и я, — подает голос Бретт.
— Привет, Тодд, — блекло говорю я. Насчет присутствия адвоката мне никто не говорил. Тодд ограничивается просто кивком. Тут я понимаю, что он здесь не ради меня, а ради них.
— А где Кэндис? — спрашиваю я, своей неформальностью пытаясь освоиться в разговоре.
— Кэндис? Ее здесь больше нет, — отвечает Даниэла. — Уволилась какое-то время назад.
— Ого.
Даниэла в подробности не вдается. Да и мне нечего особо задумываться. Помощники редакторов постоянно приходят и уходят. Их можно назвать разменными монетами в самом дорогом городе мира — нижнее звено, которому вечно недоплачивают, грубят и помыкают, а еще заваливают работой с минимальными возможностями для роста. Чтобы прорваться и чего-то достичь в книгоиндустрии, таким требуется нечеловеческое упорство. Вероятно, Кэндис просто не смогла этого вынести.
— Очень жаль.
— Давайте сразу к делу. — Даниэла прочищает горло. — Джун, если есть что-нибудь, что нам нужно знать, скажи нам об этом прямо сейчас.
У меня пощипывает в носу. К своему ужасу, я понимаю, что уже близка к слезам.
— Я этого не делала, — растерянно говорю я. — Богом клянусь. Это не плагиат, это все моя собственная, авторская работа, и уж особенно «Мать-ведьма»…
— Что значит «особенно»? — вклинивается Тодд. — В каком смысле?
— Я имею в виду, что «Последний фронт» был так или иначе навеян разговорами с Афиной, — поспешно отвечаю я. — Но сейчас она, сами понимаете, мертва, и возможности разговаривать с ней, когда я писала «Мать-ведьму», у меня однозначно не было. Так что стиль написания с ней не может быть схож…
— Адель Спаркс-Сато утверждает иное, — говорит Джессика. Фамилию Адель она произносит как какой-нибудь экзотический ингредиент для супа в ресторане для гурманов: «Спаркс-Сатё». — И при этом публикует некоторые весьма убедительные доказательства…
— Адель гнойная паразитка! — вырывается у меня. — Ой, извините. Я понимаю, от чего она отталкивается и для чего прочесывает все работы Афины с лупой. Да, меня в самом деле вдохновила строчка, написанная однажды Афиной. Я увидела… эм-м, она показала мне ее в своем блокноте. Но сама история совершенно оригинальна. Она основана на моих собственных переживаниях и отношениях с матерью. Да вы, если что, можете ее даже набрать и…
— Не думаю, что в этом будет необходимость, — говорит Даниэла. — Ну а что насчет «Последнего фронта»? Это произведение полностью оригинально?
— Да, ребята! — У меня аж перехватывает горло. — Перестаньте. Вы же меня знаете.
— Ты можешь говорить открыто, — призывает Даниэла. — Мы здесь все одна команда. Если имело место какое-то… сотрудничество или еще что-нибудь, это означает, что ты не являешься единственным автором. И мы должны знать. Это все еще можно как-то урегулировать. Допустим, мы могли бы договориться со стороной Афины о разделении авторских отчислений, а затем выпустить пресс-релиз о совместном авторстве, в котором ты объяснишь, что сочла необходимым отдать дань уважения своей подруге и что ты не собиралась никого обманывать. Тогда, например, можно было бы основать в честь Афины фонд…