Йога-клуб. Жизнь ниже шеи
Шрифт:
У меня на прикроватном столике стоит наша фотография. Я сижу у Джоны на коленях и целую его в щеку, а он смотрит в камеру. Глядя на этот снимок, так и чувствую его гладко выбритую щеку. И очень по нему скучаю. Каждый вечер перед сном смотрю на эту фотографию и надеюсь, что мне приснится Джона.
Любовь. Мы с Джессикой на ней зациклились. Влюбились в любовь. Вчера вечером мы до поздней ночи обсуждали наши любовные дела. Точнее, мои любовные дела и желание Джессики, чтобы у нее такие дела появились. Она, прежде всего, стремится к духовной связи с другим человеческим существом и, кажется, думает,
Я не уверена на этот счет. Но теперь вот думаю, что сказала так, потому что боюсь, что у нас с Джоной нет духовного контакта. Да, нам вместе весело, мы питаем друг к другу глубокие чувства, Джона милый и для меня как родной. Но духовная связь? Хм… Даже не знаю. А нужна ли вообще эта духовная связь для нормальных отношений? Что-то я сомневаюсь. Как пели «Битлз», «все, что вам нужно, — это любовь».
Однако наш разговор начался после того, как я съездила в Убуд проверить почту. Джона мне ответил, но не сказал ни слова по поводу моего памфлета о том, что нам необходимо развиваться. О том, как это нужно мне. Он вообще никак на это не отреагировал. Только обычное «люблю, скучаю, готовлюсь к переезду в Нью-Йорк, много дел».
Пытаюсь проявить понимание. Может, ему сейчас некогда говорить о таких глубоких вещах, ведь он готовится к переезду. Но в том-то все и дело: нам вечно некогда говорить о глубоких вещах.
Вот я и рассказала Джессике о Джоне, а потом — наверное, потому, что Джессика совсем из другого мира и хочется ей все рассказывать, — поведала кое о чем, в чем никогда не признавалась, даже в этом дневнике, потому что это… слишком. Слишком смело, слишком будоражит чувства. Кажется, я даже побаиваюсь этой своей фантазии. Сама не знаю. Это касается Моряка, той книги, которую он мне подарил и которую я все открываю, открываю, но никак не могу заставить себя прочесть. Но видимо, разговор с Джессикой придал мне храбрости, потому что впервые за три года мне захотелось наконец об этом написать.
Моряк староват для меня, но мне нравится сама идея, что между нами что-то могло возникнуть. Я не один час убила на воспоминания о наших немногочисленных встречах. Он старше меня на восемнадцать лет, и когда мы встречаемся, то говорим о книгах. Вот, собственно, и все. В компании он обычно молчит, если только не возникает интересная тема в разговоре. Но от него можно услышать вещи, которые никто никогда не скажет. Глаза у него синие-синие, а ум, кажется, безграничен.
Мы бы с ним, возможно, никогда и не познакомились, если бы я не устроилась на работу в офис. И вот, примерно за месяц до того, как мы с Джоной стали встречаться, я оказалась на дне рождения у Моряка, брата одного из наших сотрудников. Ему исполнялось сорок. Это было три года назад, как раз после моего двадцать второго дня рождения.
Я уже много лет слышала о Моряке от разных людей. Когда звонков на рабочем месте было мало, начальство разрешало мне читать. Иногда заходила сестра Моряка и, заметив, что я читаю, смеялась: «Вы с моим братом опять читаете одну и ту же книгу. Вот бы вас вместе свести».
В первый год учебы в колледже его сестра отдала мне старый журнал, и там, на наклейке с адресом, было его имя. Помню, я очень долго рассматривала ту наклейку. Возможно, мне показался крайне романтичным тот факт, что где-то есть человек, который читает те же книги, что и я, размышляет о тех же героях и идеях — короче, к тому времени, как я увидела его собственной персоной, мое воображение было уже взбудоражено до предела. Живьем он оказался гораздо выше, чем я представляла, и у него было больше седых волос. Он был похож на человека, который ходил по морям. С бородой и широкой грудью. Я никогда не целовалась с бородатыми мужчинами.
Но быстро это исправила после одного бокала виски и одного разговора о русской поэзии. На следующий день он ушел в плавание, я вернулась в колледж, а когда он приплыл, была уже влюблена в чудесного и веселого парня своего возраста. В Джону.
Я рассказала об этом Джессике потому, что иногда мне просто необходимо с кем-нибудь поговорить о Моряке. Возможно, Джессика и ее романтическая натура вдохновили меня на размышления об эмоциях, которые я предпочитала не трогать с тех пор, как познакомилась с Джоной. Например, о страсти. Моряк так переполнен ею, что я почти боюсь. Наши отношения с Джоной такие замечательные, спокойные и повседневные. Но между нами больше нет иллюзий, а ведь именно в иллюзиях и тайнах заключается вся романтика.
Не удержавшись, я показала Джессике книгу, которую подарил мне Моряк, и его открытку с пожеланием счастливого пути. Совершенно невинные слова, но они были полны скрытой силы, как талисман.
А эта книга меня и притягивает, и отталкивает. Картинка на обложке похожа на балинезийскую ночь: загадочные зеленые и темно-синие джунгли. Кажется, я знаю, что хотел мне сказать Моряк этой книгой. Это не просто книга.
Когда Моряк тогда вернулся, он позвонил мне и хотел пригласить на свидание, но я отказалась. Я уже была без ума от Джоны, и мне хотелось быть с ним рядом каждую минуту. А когда нам все-таки приходилось расставаться, слушала кассету, которую он для меня записал, снова и снова перематывая на начало и проигрывая в уме момент нашей первой встречи, первый поцелуй, первую ночь вместе — и так непрерывно, по кругу.
Я, в общем-то, так и объяснила Моряку свой отказ. Тогда он спросил, можно ли хотя бы пообедать со мной и вручить мне подарок на Рождество. Мол, ему не дают покоя мои зеленые глаза, и при взгляде на них ему почему-то подумалось, что мне нравится испанская литература.
Я по-прежнему ответила «нет», хотя комплимент мне понравился. И весь остаток дня ломала голову, какую же книгу он мне приготовил. Какого-нибудь испанского писателя или просто испаноязычного? Современную? Что-то из классики? «Дон Кихота»?
Так и не спросила его об этом.
В следующий раз мы встретились через год, на вечеринке. Он опоздал, и мы вышли на улицу, чтобы я могла покурить. Мы опять проговорили несколько часов о книгах, но при этом нам было так хорошо вместе, что я этот разговор воспринимаю как измену. Тогда мы оба читали Анну Ахматову, и оба признались, что пустили слезу над стихотворением «Лотова жена», особенно над строчкой, которая все лезет мне в голову после нашей беседы с Индрой: «Лишь сердце мое никогда не забудет/Отдавшую жизнь за единственный взгляд».
Наконец я сказала Моряку, что мне пора идти. И когда мы прощались, он притянул меня к себе и признался, что ждал меня. Его синие глаза были полны глубоких чувств и печали. Но что странно, мне захотелось ответить ему то же самое — что я ждала его. Я, наверное, с ума сошла, да?
Разумеется, я промолчала. Рассмеялась, напомнила, что у меня есть парень, и выскользнула из его объятий. В общем, поступила очень благовоспитанно. С тех пор он вел себя исключительно по-дружески, а я никогда больше не заговаривала о книгах, которые читаю, при наших встречах.