Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого
Шрифт:
Геббельс не допускал и мысли о том, что политика в Третьем рейхе является делом немногих; напротив, он всегда подчеркивал, что если в прошлом политика была для народных масс «неизвестной областью» («терра инкогнита») и ею занимались немногие, посвященные в ее тайны (вроде канцлеров и дипломатов), то теперь, в национал-социалистском государстве, массы стали участниками и творцами исторических решений. В соответствии с этим он часто представлял действия правительства как реакцию на пожелания народа, как результат мгновенного отклика на его чувства и мысли. В этом смысле хорошим примером является речь Геббельса, произнесенная им 13 ноября 1938 года, в которой он, говоря об убийстве сотрудника германского посольства во Франции, совершенном евреем из Польши, подготовил почву для последующих карательных мер, направленных против евреев: «Народ желает, чтобы было так, и мы исполним его желание!» — провозгласил он.
Утверждалось, что всякий, пришедший на массовый политический
Считалось, что для пропаганды годятся любые средства, лишь бы ее цель была достигнута: «Нельзя отвергать даже демагогию, если она преследует благие цели!» В качестве «благих целей» провозглашались: «воспитание народа и приведение народных масс к пониманию задач государства и к сотрудничеству с ним».
Итак, народным массам предоставлялась возможность пассивного участия, но отнюдь не реального влияния на принятие политических решений, а наилучшим инструментом, обеспечивавшим такое распределение ролей в политическом процессе, являлась пропаганда. При наличии системы управления умонастроениями подобное «участие в политике» было не более чем фикцией или, пожалуй, одним из способов идеологической обработки. Для того, чтобы идеологическая обработка была эффективной, пропаганда должна была быть вездесущей и, кроме того, разнообразной по форме и единой по своим целям. Решению задачи регламентации умонастроений способствовало техническое развитие и разнообразие современных средств массовой информации. Способность пропаганды быть «вездесущей» обеспечивалась всем существующим режимом и всеми его средствами общения с населением.
Для целей пропаганды использовались все возможные средства: газеты, периодические издания и книги, радио и кинофильмы, — и все они воздействовали на своих читателей и слушателей одновременно и повсюду, днем и ночью, за утренним завтраком и на рабочем месте, в часы досуга и отдыха, до самого отхода ко сну с последней сводкой вечерних новостей. Поскольку политический настрой должен был охватывать всех и вся, вторгаясь и в частную, и в личную жизнь, пропаганда тоже была всеобщей и многообразной, обращалась к каждому гражданину отдельно и ко всем вместе и звучала как единый мощный хор разнообразных голосов. В связи с этим наводит на интересные сопоставления написанное Геббельсом обращение съезда нацистской партии, состоявшегося в сентябре 1936 года, в котором говорилось: «Большевизм несет миру опасность. Большевистская пропаганда ведется с большим умом и умело приспосабливается к запросам и характеру аудитории. Она звучит то решительно, то вкрадчиво, в зависимости от ситуации: достаточно сравнить обращение террориста Димитрова к Коминтерну и выступление еврея Литвинова в Лиге Наций. Она бывает то благочестивой, то безбожной — как потребуется. Большевикам неведомы угрызения совести, лишь бы цель оправдывала средства!» Геббельс забыл добавить, что подобный же прагматизм и неразборчивость в средствах были свойственны и национал-социалистской пропаганде.
В 1928 году Муссолини в одной из своих речей сравнил работу фашистских журналистов с игрой оркестра. Геббельс услышал это изречение от Функа, своего заместителя, и тоже стал его повторять. Пресса, говорил он, это тот же оркестр, исполняющий одну и ту же мелодию на разных инструментах, подчиняясь движениям палочки дирижера. В соответствии с этим всякая пропагандистская кампания, проводившаяся министерством Геббельса, напоминала произведение для хора, в котором каждое средство информации вело свою партию, руководствуясь поставленной задачей. При этом Геббельс учитывал интеллектуальный уровень, образованность и круг интересов аудитории, как и тот факт, что различные средства информации воздействуют на публику с разной интенсивностью и дают разный эффект.
Поскольку министерство Геббельса контролировало все средства массовой информации, оно могло проводить идеологическую обработку населения самыми разными путями и методами. Трудно даже представить, например, какое разнообразие вкусов могла удовлетворять пресса, подконтрольная нацистам. Здесь были издания самого разного толка: от грубых порнографических листков и журналов, вроде «Дер штюрмер» Штрейхера, до разнообразных местных партийных изданий; а были и такие «умные» журналы, как еженедельник «Дас райх», рассчитанный на образованную публику, и такие газеты, как «Франкфуртер цайтунг», посвященная вопросам культуры и казавшаяся скромной Золушкой среди своих оголтелых собратьев и сестер. Помимо этих различий, бросавшихся
Существовали еще и разовые или специфические пропагандистские кампании, и здесь каждое из средств массовой информации выполняло свою задачу, согласно указаниям Министерства пропаганды. Например, довольно часто проводились антисемитские кампании, и в них каждое из средств информации играло свою роль. Газеты были обязаны отводить достаточно места для ежедневной полемики, проводившейся на основе последних новостей. Периодические издания пропагандировали расовую идеологию, преподнося ее в виде псевдонаучных теорий. Кинопродюсеры тоже вносили свой вклад, выпуская тенденциозные фильмы типа «Еврей Зюсс» или «История семьи Ротшильд», прививавшие массам заданное восприятие событий с помощью положительных и отрицательных образов. И, наконец, радио распространяло сомнительные, а то и полностью сфальсифицированные материалы о деятельности еврейских или антисемитских организаций, стараясь подать их так, чтобы их было трудно (или вообще невозможно) подтвердить или опровергнуть документально.
4. Мастера «пропагандистской кухни» с университетскими дипломами
Чтобы составить некоторое представление о том, каким был типичный нацистский пропагандист, стоит обратиться к официальному справочнику «Фюрерлексикон» за 1934 год, указывавшему, «кто есть кто» среди национал-социалистских руководителей. В первую очередь поражает сравнительно молодой возраст людей, работавших в Министерстве пропаганды и в партийных пропагандистских органах: всего около 39 лет (в среднем), что на 5 лет меньше, чем средний возраст членов нацистской администрации и на 10 лет меньше, чем возраст людей из нацистской государственной и партийной верхушки. (Термины «нацистский пропагандист» и «нацистский администратор» правильно отражают действительность, хотя не мешает помнить, что некоторые пропагандисты были одновременно и функционерами-администраторами; например, Геббельс был гауляйтером Берлина). Таким образом, большинство пропагандистов принадлежало к поколению, которому было 18 лет, когда разразилась первая мировая война, и они возмужали и достигли зрелости в военные и послевоенные годы.
Почти все эти люди принадлежали к «верхнему среднему классу» кайзеровской Германии и Веймарской республики. Это значит, что их отцы занимали, как правило, почетные высокие должности в империи кайзера, среди военных и духовенства, или же были землевладельцами; отметим, что в кадрах нацистской пропаганды таких людей было больше, чем среди других групп нацистов.
Уровень образования у них тоже был достаточно высоким: половина имела университетские дипломы, тогда как среди администраторов этот показатель составлял 25 %. Соответственно среди них было в два раза больше людей, получивших высшие университетские ученые степени. Третья часть пропагандистских кадров получила гуманитарное образование (в отличие от «прикладного» или «технического»), т. е. предназначалась для работы в области культуры.
Многие из них служили офицерами в первую мировую войну и с трудом находили работу в послевоенной Германии; многие пережили безработицу (хотя бы временную), отодвинувшую их в разряд «интеллектуалов, ненужных обществу», и это определило их лояльность к нацистам, пообещавшим им «достойное место под солнцем». Действительно, каждый пятый из тех, кого упоминал «Фюрерлексикон», сообщал о себе, что страдал от безработицы в годы Веймарской республики, причем период проживания без работы составлял, ни много ни мало, — 4 года (в среднем). Четвертая часть всех пропагандистов не имела других занятий, кроме работы в органах нацистской партии и ее организаций. В свое время это спасло их от голода, но далеко не обеспечивало материального процветания.