Юденич
Шрифт:
— Да. Но здесь конкретного я услышал, увы, мало.
— Может быть, в решении денежной проблемы вам давались какие-нибудь советы?
— Об этом речь велась как-то вскользь. Было сказано, что можно надеяться на финансовую поддержку стран Антанты и даже эстонского правительства, занявшего открыто враждебную позицию к Советам.
— Что ж, это уже что-то. Позиция Эстонии мне известна.
— Большевики сейчас в своих газетах власти Ревеля называют не иначе, как белоэстонскими.
— Что вы ещё, господин ротмистр, можете сообщить вше?
— Нечто очень важное для вас, Николай Николаевич. Германское военное командование очень заинтересовано в деловом сотрудничестве лично с вами.
— Известна ли им моя позиция относительно будущего нашего Отечества, — России единой и неделимой?
— В разговоре речь об этом не велась.
— Тогда, господин фон Розенберг, передайте своему недавнему собеседнику, что я готов принять содействие германской стороны в борьбе с Советами здесь, под Петроградом.
— Будет исполнено, господин генерал.
— Как долго вше надо ждать официального ответа на моё предложение?
— Думаю, что ответ немцев не заставит себя ждать...
Ответ германского эмиссара в Петрограде действительно не заставил себя долго ждать. Время торопило заинтересованные в военном сотрудничестве стороны.
Генерал Н. Н. Юденич вступает в самый тесный контакт с Н. Б. Марковым, авторитетным человеком в антисоветском подполье в России того времени, являющимся одним из руководителей «Комитета петроградских антибольшевистских организаций» — отделения небезызвестного «Правого центра».
Результатом их нескольких тайных встреч стало вручение ротмистру-гвардейцу П. фон Розенбергу полномочий на продолжение переговоров с германской стороной.
Итогом встреч барона Розенберга с германским представителем стал совместно выработанный проект создания русской добровольческой армии на северо-западе. Среди пунктов проекта, представленных Юденичу, обращали на себя внимание следующие:
«Формирование армии должно производиться... под прикрытием германских оккупационных войск.
Командующим армией, с диктаторскими полномочиями, должен быть назначен русский генерал с популярным боевым именем, причём желательно было бы назначение генерала Юденича, генерала Гурко или генерала графа Келлера.
В одном из городов оккупированной области, перед началом формирования, должен быть созван Русский монархический съезд, имеющий своей задачей выделать из своего состава Временное правительство России.
Армия по окончании формирования должна быть приведена к присяге законному дарю и Русскому государству.
Все установления политического характера должны быть выяснены на Монархическом съезде и утверждены избранным Временным правительством...»
Этот документ был ничем иным, как проектом будущего договора между заинтересованными сторонами перед походом бедой добровольческой армии на красный Петроград и последующим восстановлением монархии Романовых в России. Николай Николаевич Юденич без колебаний согласился с содержанием этого проекта, тем самым поставив себя в ряды крайне правых в Белом движении, то есть официально объявив себя убеждённым монархистом.
Германская сторона осталась довольна завершением переговоров. Её эмиссар покидает Петроград и убывает в литовский город Ковно (ныне Каунас), там тогда находилась Главная квартира германского военного командования на Востоке.
Ротмистр П. фон Розенберг, наделённый полномочиями петроградского антибольшевистского подполья, пробирается в город Псков, оккупированный немецкими войсками. Там ему позволяют воспользоваться услугами германских курьеров, легально и регулярно ездивших в город на Неве, в Германскую миссию.
Германское командование без особых проволочек дало разрешение для прохода через позиции своих войск на Псковщине белым офицерам из любых антисоветских организаций. Добровольцы, в том числе и из организации Юденича, осуществляли переход из «Совдепии» через советско-германскую демаркационную линию.
За неделю через «границу» пробиралось всего до десятка человек. В Пскове белые добровольцы занимали открывшееся в городе русское комендантское управление. Оно существовало при штабе расквартированной здесь 5-й германской дивизии.
Немецкое командование действительно оказывало добровольцам «посильную» помощь. Им было разрешено оборудовать в Пскове общежитие и было выделено помещение в бывшем гарнизонном офицерском собрании на Сергиевской улице. Оно стало местом различных встреч для участников Белого движения. Кроме того, здесь можно было дёшево поесть и просто провести время.
Пока в офицерском собрании шли только жаркие дискуссии на политические темы. На Сергиевскую улицу зачастили такие общественные деятели-эмигранты, волей случая оказавшиеся в Пскове, как Г. М. Дерюгин и А. П. Горскин, бывшие сенаторы Н. И. Туган-Барановский и Н. Н. Лавриновский. Все они имели определённую известность в российских общественных кругах.
Чаще всего обсуждалась идея создания в Пскове русского воинского формирования, благо добровольцев всё прибывало и прибывало. Нашёлся и человек, который стал своего рода центром подобных дискуссий. Им оказался не военный, а сугубо гражданский — бывший земский начальник, исполнявший теперь роль переводчика при немецком дивизионном штабе Б. Б. Линде.
Белые «псковитяне», томившиеся мыслью о собственном военном бездействии в то время, как на российском юге деникинская Добровольческая армия вела ожесточённые бои с Красной Армией, создали так называемую инициативную группу. В неё вошли ротмистры Розенберг, Гоштовт, капитан Тарновский, подполковник барон Вольф, военный чиновник Радко-Дмитриев, ряд других добровольцев.