Юденич
Шрифт:
— А что вас больше всего беспокоит на сегодняшний день В нашем расположении, Николай Николаевич?
— То, что на других направлениях ситуация складывается совсем иной. Особенно тревожно, на мой взгляд, на Ольтинском направлении.
— Почему?
— Под Ольтами неприятель, по данным нашей разведки, превосходит только что сформированный отряд генерала Истомина по пехоте в шесть, по артиллерии в три раза.
— Но, Николай Николаевич, мы же можем Истомина быстро подкрепить кавалерией. И большими силами, между прочим.
Слова наместника дополнил до сего молчаливо слушавший генерал Мышлаевский. Он заметил:
— Общеизвестно, что турецкая регулярная кавалерия, не говоря уже о племенной коннице курдов, качественно уступает русской, казачьей коннице. Что же вас тревожит в таком случае?
— Александр Захарьевич, это так. Наш казак — не турецкий улан. Но в условиях горного театра войны, особенно зимой, а она у нас уже не за горами, когда обильные снегопады и почти полное отсутствие фуража на местах, такое преимущество Кавказской армии в кавалерии не сулит особых выгод.
Удивлённый таким выводом Юденича, генерал Мышлаевский переспросил:
— Вы считаете, что с наступлением зимы оперировать крупными массами конницы нам будет трудно? Так я вас понял?
— Точно так. Не просто трудно, но и почти невозможно, скажем, ввести в действие казачью дивизию в полном её составе.
Мышлаевский в ответ молча только покачал головой. Суждение Юденича мало вязалось с положениями тех лекций, которые заслуженный профессор, большой знаток тактики читал лекции в Николаевской академии Генерального штаба.
Граф Воронцов-Дашков спросил:
— Какой образ военных действий предлагает армейскому командованию начальник штаба?
Юденич понял этот вопрос командующего, как предложение завершить доклад на военном совете.
— Исходя из имеющегося соотношения сил и средств, учитывая горный театр войны и условия погоды, предлагаю в ближайшее время ограничиться активной обороной и ведением вдоль границы боевой разведки. Одновременно необходимо завершить отмобилизование и формирование армейских резервов.
— А что в итоге будет, Николай Николаевич?
— Армейская наступательная операция, ваше превосходительство. Штаб армии уже приступил к её разработке.
Мнение генерал-лейтенанта Юденича о характере начальных действий поддержали строевые командиры, начальник разведки армии, начальник армейской артиллерии и другие должностные лица, то есть весь собранный в Тифлисе военный совет только что образованной ещё одной русской армии — Отдельной, не входившей ни в какой фронт.
С ними согласился Воронцов-Дашков, и после некоторых раздумий его помощник Мышлаевский. Командующий заключил заседание военного совета словами:
— Пока будем держать в неприкосновенности государственную границу. А там, Бог даст, в скором времени перейдём в наступление, если не всей армией, то частью её...
Первая мировая война на Кавказе началась так. Русская армия первой начала наступательные действия. Это делало честь армейскому штабу, сумевшему быстро отмобилизовать войска приграничного военного округа и выдвинуть их к линии государственной границы. Штабная культура генерала Юденича и его подчинённых оказалась на должной высоте.
Уже 15 ноября разведывательные отряды 1-го Кавказского корпуса, с ходу заняв приграничные горные рубежи и перевалы, ещё не покрытые снегом, начали выдвижение в направлении Эрзерума. Турецкая пограничная жандармерия почти всюду отступала без стрельбы, сжигая караульные помещения и конюшни, запасы фуража. Жандармы торопились с отходом из опасения, что казаки и русские пограничные стражники возьмут их в плен.
После этого на горных дорогах начались первые схватки с боевым прикрытием главных сил 3-й турецкой армии. Но велись они силами казачьих сотен и авангардных пехотных батальонов. До вступления в дело главных сил сторон было ещё далеко.
Есть достоверные воспоминания о первых днях войны на Кавказе. Их оставил Фёдор Иванович Елисеев, начавший свой ратный путь в чине хорунжего в рядах кубанского казачьего 1-го Кавказского полка. Гражданскую войну он начал подъесаулом, командовал затем Корниловским конным полком, в 1920 году —- 2-й Кубанской казачьей дивизией, потом стал белоэмигрантом. Елисеев оставил после себя мемуары «Казаки на Кавказском фронте 1914-1917». Он так описывает свой первый бой:
«Получен боевой приказ по бригаде — как двигаться полкам. Наш полк назначен головным, а от Таманского полка назначена разведывательная сотня.
...Разведывательная сотня таманцев прошла мимо нас. В темноте по силуэту дивного коня командира сотни я узнал 2-ю есаула Закрепы. Мой друг и однокашник по военному училищу хорунжий Николай Семеняка — младший офицер этой сотни, значит, он первым и раньше меня вступит в бой с турками, констатирую я и желаю ему отличиться. Он твёрдый, «натурный» человек и с дороги не свернёт. Я только жалел, что в ночной тьме не вижу его и не могу пожелать ему полного и обеспеченного успеха в первом же бою.
Во всех сотнях стояла напряжённо-серьёзная тишина в ожидании выступления. Сотни стояли спешенными. Казаки и офицеры говорили между собой тихо, словно боясь, как бы турки не подслушали их. Чувствовалось, что каждый из них думал о войне и переживал — что даст нам утро?
Выступили. Шли шагом, не торопясь. Дорога извилистая. Расчёт таков, чтобы к рассвету подойти к турецкой границе. Мы были вёрстах в трёх от неё, как услышали впереди и вправо от себя выстрелы. Мы поняли, что разведывательная сотня таманцев натолкнулась на турок.