Юг
Шрифт:
Не успел отец поужинать, как в комнату ввалился старший агроном, дородный, розовощекий мужчина, которого в МТС называют «мать-героиня». Поводом к этому послужило то, что как-то в праздник, будучи навеселе, он по ошибке прицепил на грудь, рядом со своими медалями, медаль своей жены. Добродушный агроном охотно откликался, когда его так называли.
— Говорил я тебе, Карп Васильевич, — громко сказал агроном, усаживаясь за стол, — не жалей дочь и приводи в хату мачеху. Не послушал
— При мачехе, может, и таких не ел бы, — заступился за дочку Карп Васильевич и, переводя разговор на другое, сообщил, что скоро прибывает партия новых тракторов.
— Опять нам будут хлопоты с кадрами, — забеспокоился агроном. — Готовь, выращивай — и все для чужого дяди.
— Погоди плакать, это еще не все, Пилип Захарыч… Как стало сегодня известно, часть трактористов нам придется передать лесозащитной станции.
Агроном всплеснул руками.
— Когда?
— Скоро… Как можно быстрее.
Зоя внимательно прислушивалась к разговору. Для нее не было безразлично ни то, что МТС получает новые тракторы, ни то, что часть трактористов перейдет на лесозащитную станцию. Жаль, конечно, отдавать, но ведь и туда нужно. В конце концов там проходит передний край борьбы против засух и суховеев… Вот кого только отпускать туда? Агроном настаивал:
— Пускай они еще столько поработают над ними, сколько мы поработали!
— Нет, — спокойно возражал отец. — Мы пошлем туда не худших, а лучших. Самых лучших.
— Это ты серьезно, Карп Васильевич?
— Вполне серьезно. И чтоб не откладывать… давай сейчас и подберем людей.
Зоя слыхала, как отец называл фамилии трактористов — он называл действительно самых лучших. Может, и Оксану Бойко назовет? Хотела ли этого Зоя? Конечно… Пусть перешла бы Оксана на лесозащитную, может забыл бы о ней Савва Грек и стал бы замечать других!
Но отец почему-то не называет Оксану. Хотя, видимо, думает сейчас над этим. Ведь речь идет как раз об ее восьмой бригаде…
Так и не назвал.
Разочарованная Зоя услыхала из отцовских уст фамилию другого тракториста из бригады Оксаны Бойко.
На другой день Оксана примчалась в МТС на мотоцикле. Ветром ворвалась в контору и, узнав, что директора нет, накинулась на старшего агронома.
— Что это такое, я вас спрашиваю? Вы хотите развалить мою бригаду, забрать от меня самых лучших трактористов?
— Не трактористов, а тракториста, — спокойно урезонивал Оксану агроном. — Одного.
— Так почему именно Опришко?
— А почему не Опришко? Ты же знаешь, куда это… На лесозащитную.
— Чужому дядьке!
— Не чужому дядьке, товарищ Бойко, а для нас
Зоя слушала, улыбаясь тому, что «мать-героиня», быстро переориентировавшись, уже убеждает Оксану отцовскими доводами.
Через некоторое время, проходя по коридору, Зоя поздоровалась с трактористкой. Ладонь у Оксаны была в мазуте, и вместо нее она подставила свой полный загорелый локоть.
Заглушая обиду, девушка должна была пожать сопернице локоть.
«Зачем она это делает? — горько думала Зоя позже. — Чтоб подчеркнуть, что я белоручка? Но разве могут все быть такими, как она, Оксана? Может, и мне хотелось бы надеть такие же защитные очки, мчаться ветром по полю, смело трясти агронома за душу… Но ведь не у каждого оксанин характер, и в конце концов в скромной радиорубке тоже нужно кому-то сидеть… Конечно, ей неприятны и мои босоножки, и мои заплетенные косы, и мои белые руки. Но разве я виновата в этом? И даже в том, что мне очень нравится Савва Грек — разве я перед кем-нибудь виновата?»
Когда Оксана уехала, конторские девушки, смеясь, говорили Зое:
— Ну и клятая же у тебя будет мачеха! Огонь!
— С чего вы взяли, что… у меня?
— А ты будто и не знаешь, что она давно уже сохнет по Карпу Васильевичу…
«Как же, сохнет! — подумала Зоя. — Ходит такая раскормленная, в комбинезон не вмещается».
— Выдумки, — возразила Зоя подругам. — Там будто бы Савва наш…
— Савва там тянет пустой номер, Зойка… Ничего он там не добьется!
«А все-таки добивается! — воскликнула в душе Зоя. — Сами девчата говорят… Не может быть, чтобы он — да не достиг своего!»
Девушке казалось, что все смотрят на механика ее глазами, что для всех он такой же неотразимый, такой же прекрасный, как и для нее.
Конечно, девушки шутят, говоря, будто Оксана «сохнет»… А хотя б даже и сохла… Может, лучше, чтоб она была Зое мачехой, чем…
Соперницей стоит она перед Зоей сегодня, соперницей будет стоять перед нею и завтра, и послезавтра!
Иногда из эфира к Зое неожиданно прорывались какие-то посторонние голоса и тоже запрашивали о дожде. Ничего в этом не было удивительного: радиофицированных МТС с каждым годом становилось на юге все больше и больше.
Один такой голос до глубины души поразил девушку. Вероятно, если бы сквозь эфир к ней донеслись позывные Марса, она не была бы так взволнована, как услышав этот голос. В отличие от других, он был безгранично радостный, счастливо тревожный, задушевный. Зазвенел будто совсем близко, Зоя даже вздрогнула от неожиданности. Дважды подряд неизвестный повторил энергично и радостно: