Шрифт:
Глава 1
«Вот я и дома…» – подумала Элли Брадшо, въезжая на своём новеньком автомобиле на территорию довольно внушительного фермерского угодья, находящегося в нескольких километрах от небольшого городка на северо-западе Англии. Обширные земельные участки и расположенный в их географическом центре старинный особняк принадлежали фамилии отца Элли, а точнее, роду Ломанов уже около двух сот лет. До порога родного дома миссис Брадшо оставалось проехать ещё примерно два километра, но утомлённая долгой дорогой женщина уже чувствовала облегчение от того, что её путешествие близится к завершению.
Наконец,
Ломаны не использовали «Югер безмолвия» в качестве жилья уже около шестнадцати лет, но Элли всё ещё считала его единственным по-настоящему тёплым семейным гнездом. Именно с ним у женщины были связаны самые добрые и приятные детские воспоминания. Здесь Элли прожила до исполнения ей четырнадцати лет. В то время, когда Ломаны обитали на ферме, образованием и воспитанием девочки занимались лучшие няньки и учителя, однако в какой-то момент отец юной леди посчитал, что его дочь должна не только приобретать знания, но и социализироваться в общество, и принял решение перебраться в столицу. В Лондоне Элли получила достойное высшее образование и вышла замуж. Водоворот городской жизни закрутил её настолько, что за прошедшие шестнадцать лет она ни разу не наведалась в фамильные земли. Тем не менее, женщина помнила свой любимый «Югер безмолвия» до мелочей.
Несмотря на то, что Ломаны уже давно обосновались в столице, их дом всегда был присмотрен и силами постоянно проживающих здесь слуг поддерживался в прекрасном состоянии. Прилежащие к особняку богатые земли использовались в качестве фермерских угодий и за счёт овцеводства приносили своим владельцам очень хороший доход. То есть, даже в отсутствии фактических хозяев жизнь в «Югере безмолвия» била ключом.
Чем ближе к дому подъезжала Элли, тем быстрее от волнения билось её сердце. Женщина с нетерпением ждала встречи с Руби Калхоун – домоправительницей, начавшей служить в доме Ломанов тридцать два года назад. Будучи ребёнком, Элли обожала всегда улыбчивую и отзывчивую экономку и считала её неотъемлемой частью своей семьи. Миссис Калхоун отвечала дочери хозяев взаимностью и часто подкармливала её сладостями, тайком вынесенным с кухни.
Наконец, автомобиль миссис Брадшо остановился у парадного входа особняка. Женщина облегчённо вздохнула, ведь она провела за рулём много часов подряд. Элли выехала из города утром и только сейчас, когда солнце уже клонилось к закату, достигла своей цели. Не успел мотор новенькой машины полностью затихнуть, как на крыльце дома появилась седовласая женщина с добродушным лицом. Элли не смогла сдержать улыбку: её любимая миссис Калхоун почти не изменилась. Походка и движения домоправительницы остались такими же быстрыми и немного суетливыми, как прежде.
Следом за экономкой на крыльце особняка показался худощавый, высокий и тоже далеко не молодой мужчина – садовник Гай Уорд, который ухаживал за разбитым при «Югере безмолвия» садом уже лет сорок.
Выйдя из автомобиля, Элли быстрым шагом направилась прямиком к пожилой паре. Женщина видела, что миссис Калхоун слегка сконфужена и заметно напряжена. Видимо, домоправительница не знала, как лучше поприветствовать сильно повзрослевшую любимицу. Элли же ни на секунду не задумалась об условностях приветствий между прислугой и нанимателями и, приблизившись к садовнику и экономке, распахнула для них свои тёплые объятия.
Прижавшись к миссис Калхоун, Брадшо почувствовала, что пожилая женщина тихонько заплакала. Молодая хозяйка чуть было и сама не прослезилась, но сумела сдержаться. Мистер Уорд оказался эмоционально более стойким и не проявил ни капли излишней сентиментальности.
– Добро пожаловать домой, миссис Брадшо! – наконец, нашла в себе силы заговорить растроганная теплотой своей любимицы домоправительница. – Я и мистер Уорд безгранично рады вновь приветствовать вас в стенах «Югера безмолвия».
– Большое спасибо, миссис Калхоун! – ответила Элли. – Я счастлива видеть вас в добром здравии! Благодарю за гостеприимство! Надеюсь, моё проживание здесь не станет слишком обременительным для вас и вам не придётся тяготиться моим присутствием.
– Ну что вы, миссис Брадшо! – смутилась и разволновалась экономка. – Мы тяготились лишь тем, что некогда живой и шумный особняк семьи Ломан вдруг опустел и ожидал вашего возвращения столько лет… Теперь, надеюсь, дом снова оживёт! Прошу вас, миссис Брадшо, скорее проходите внутрь! Ваша комната ждёт вас!
– Но,– слегка растерянно продолжила экономка, увлекая Элли в особняк, – вы так неожиданно сообщили о своём скором визите, что мы не успели подготовить к вашему приезду весь дом… Помимо вашей спальни, мы открыли библиотеку, столовую и гостиную. Мебель в остальных помещениях всё ещё зачехлена. Если вы прикажете, в ближайшие дни мы позаботимся и об остальных комнатах.
– Не тревожьтесь об этом, миссис Калхоун. Я не рассчитываю на быстрый отъезд. Постепенно мы вместе и откроем, и освежим весь «Югер безмолвия», – проговорила Элли, входя в свою бывшую спальню, расположенную на втором этаже особняка. Женщина хотела сказать что-то ещё, но осеклась, так как всё её внимание переключилось на рассматривание помещения. На лице Элли отразилось удивление.
– Мы не ничего тут не трогали… – пояснила миссис Калхоун, глядя на изумлённую хозяйку. – Все вещи лежат на тех самых местах, где вы оставили их перед отъездом… Прислуга лишь укрыла всё чехлами…
Именно этот факт и обескуражил молодую женщину. Ей почудилось, что она вдруг попала в прошлое. Фотографии и постеры на стенах, статуэтки и сувениры на столе, подростковые украшения и прочие мелочи на полках возвращали хозяйку комнаты к различным воспоминаниям из детства и отрочества. Что-то навевало грусть, что-то будило радость, а что-то вызывало смешанные ностальгические чувства.
Элли казалось, что она только вчера крутила в руках все эти наполняющие спальню мелочи и раздумывала, какие из них взять с собой в Лондон, а какие оставить и забрать позже… Но момента «позже» не наступило… Забытые юной мисс Ломан вещи так и пролежали в ожидании возвращения своей хозяйки целых шестнадцать лет.
Стоявшая в дверях комнаты миссис Калхоун почти не дышала, опасаясь нарушить воцарившуюся в спальне тишину. Очень чуткая домработница видела, что Элли окунулась в мир своих девичьих воспоминаний, и жутко боялась ненароком развеять возникшую вокруг молодой женщины атмосферу лёгкой меланхолии.