Юмористические рассказы об актёрах, о любви и глупости
Шрифт:
А через месяц неожиданно для всех Вячеслав подал заявление об увольнении из театра. Прошёл слух, будто бы он решил совсем уйти в свадебно-банкетный бизнес, будто бы Тотошка стала капризной и требовала денег всё больше и больше. А вахтёр Ерофеич всем по секрету выдал, что у ребёночка славкиного какое-то загадочное заболевание, от которого доктора есть только в Америке, мол, собираются горемычные эмигрировать!..
Наверное, доля правды в последних словах была, потому что Вячеслав с Тотошкой из города пропали и почти два года никто и ничего о них не слышал. Кто-то видел,
И неожиданно Жека потряс всех сногсшибательной новостью - он был в гостях у своего «чудного Славули» в Москве! «Квартира просто огроменная!
– взахлёб говорил Жека.
– Я говорю, Славик, ты что, в футбол тут играть собрался? А он говорит, я буду теперь на широкую ногу жить. Хватит, говорит, с Тотошкой в нашей халупе намучились».
– «А работает-то где же, - осторожно спросил Сан Саныч, - в театре, что ль?» Жека округлил глаза на него, как будто увидел рядом с собой призрака: «Сан Саныч, это в каком таком театре денег на квартиру заработаешь?! У него ещё перед домом джипяра стоит вот такой вот! Как танк!
– Жека неимоверно развёл руки в стороны.
– Он теперь заместитель какого-то директора по рекламным, по этим… По видеорекламе, что ли… Он мне там долго объяснял, я в этом ни черта не разбираюсь!.. Вот коньячок прислал импортный, просил за его здоровье выпить…» Жека вывалил из сумки свёртки, вытащил большую квадратную бутыль и хлопнул об стол. «А сам-то в гости не собирается?» - опять осторожно спросил Сан Саныч. «Может, через годик - сейчас, говорит, дел невпроворот…» - вгрызаясь в буженину, проурчал Жека.
Но Вячеслав появился только через три года. Он сильно растолстел, поэтому вылезал из монстроподобного джипа неловко, словно первый астронавт на Луну. На служебный вход из театра вышло всего два актёра, а с ними Сан Саныч и Жека. «Ну что, Саныч, - после неловких объятий сказал Слава.
– Поехали в кабак - я угощаю. Посидим как раньше, языками почешем».
– «Да не, Слава, я по кабакам не любитель, - как будто смущаясь за собственное негостеприимство, пробормотал Сан Саныч и усмехнулся.
– Там же этой мандариновки-то нету!» - «А, ну да… - как-то растерянно выговорил Вячеслав.
– Мандариновки нету».
Он забрался в джип, круто развернулся и газанул из поржавевших театральных ворот.
Говорливый баран
(Рассказ об одном актёре)
Свой путь в большое искусство Фёдор Семёнович Большаков выбирал не сам: он не стоял на перепутье, мучительно раздумывая над вопросом «стоит или не стоит», не переписывал в два столбика все за и против, он позволил судьбе взять его за шиворот и вытащить прямо на театральную сцену. Но обо всём по порядку.
До своего большого пути в искусство Фёдор Семёнович, вернее, тогда ещё Федя, работал сантехником в маленьком районном городке Лоснёвске. Он чинил унитазы, менял водопроводные трубы, ловко наворачивал паклю на резьбу, не отказывался, если давали на «поллитру», и был душой компании, когда все работяги собирались в курилке, резались в карты и травили скабрёзные анекдоты. Он в лицах рассказывал анекдоты про русских и чукчей, мог показать своих заказчиков, у которых только что менял кран или раковину, пересмеивал их манеры, что-то привирал, что-то преувеличивал, но всегда всё получалось очень смешно и его даже прозвали Артистом. Этим прозвищем Федя гордился и порой сам подсказывал новичкам, как его следует называть.
К вахтёру Евсеичу иногда на работу захаживал внук, приносил ему кильку в горчичном маринаде, которую тот любил так же, как
Однажды Федя и Кореш встретились в курилке после обеда, когда хорошо остограмившиеся мужики хлопали костяшками домино об истёртый линолеум на столе и над ними висело сизое облако папиросного дыма. Кореш встал напротив Фёдора, но крикнул почему-то всем мужикам: «Мужики, кто за двадцатку дурью хочет помаяться?» - «Мы тут все дурью маемся, - прохрипел ему кто-то под общий смешок.
– Чего делать-то?» После того как Кореш объяснил, что надо делать, все потеряли к нему интерес и продолжили забивать козла. «Вона Федьку возьми, он у нас артист, ему на людях что в рейтузах, что в каске - всё по барабану», - съязвил кто-то. Фёдор не воспринял это как оскорбление, снисходительно улыбнулся и ответил: «А чего же отказываться, если приглашают. Искусство я люблю».
А дело было вот в чём: к какому-то молодёжному празднику в городском саду готовили концерт. Этот концерт готовился для областного комсомольского начальства, поэтому все творческие силы Лоснёвска стягивались для одного мощного культурного удара. Тут был местный народный театр, детский хор и хор ветера–нов, танцевально-акробатическая группа из спортшколы, вокально-инструментальный ансамбль «Лоснёвские рассветы» с Корешом и ещё россыпь местных талантов. Группа Кореша должна была исполнять модную тогда песню Пугачёвой «Арлекино» и для большего эффекта они хотели выпустить на сцену клоунов и силачей. Клоуны быстренько нашлись в народном театре, а вот с силачами вышла загвоздка, из спортшколы никто не хотел дурачиться перед земляками, а те кто хотел дурачиться, по внешнему виду не подходили на эту роль. Федя Большаков был настоящей находкой! Небольшого роста, коренастый, с надутыми бицепсами, бычьей шеей и кривыми мускулистыми ногами. Кажется, он говорил, что в школьную пору серьёзно занимался штангой. На Фёдора надели полосатый костюм циркового борца, дали пенопластовые гири и показали что надо делать.
Во время концерта Федя старался сверх меры: бегал по сцене, размахивая гирями, вылезал на авансцену, хотя ему это было сторого-настрого запрещено, чтобы не перекрывать музыкантов и певца. Кореш во время номера, отвернувшись от микрофона, шипел, что он «сукой будет завалит этого барана», но… Концерт начальству понравился, и федины неуклюжие шалости сразу же забылись. Вернее, не просто забылись, а стали предметом доброго зубоскальства.
Во время обширного банкета, который был дан для областного начальства, худрук народного театра пригласил Федю в свою труппу. Фёдор не стал противиться судьбе и решил, что если она даёт ему шанс, то было бы глупо им не воспользоваться. Молодой, говорливый, крепкий парень сразу же понравился артистам-любителям, тем более что такого типажа в труппе не было.
Фёдор стал приходить на свою старую работу в галстуке и в белой рубахе, чем вызвал изумление мужиков и оторопь начальства. Перестал в обед со всеми выпивать, травить анекдоты и частенько заглядывал в книжный магазин неподалёку. Мужики решили, что он просто выделывается, и однажды по пьяной лавочке хотели ему накостылять. Подвернувшийся под пиво Кореш наплёл им, что ихний сантехник-артист влюбился в одну артисточку, всю из себя, мол, ищет к ней подкаты, но пока безрезультатно. Когда всё быстро и легко объяснилось стремлением к бабскому телу, мужики махнули рукой на Федьку и вывели свой неутешительный диагноз - пацан пропал.