ЮнМи. Сны о чём-то лучшем 2
Шрифт:
ДжуВон хохочет:
— Хо ЕнСан, средний сын главы "LG Electronics". Мы с ним в Париже учились. Она там с ним и пересеклась в прошлом месяце. Встретила на каком-то приёме, потанцевала и — бамс! — любовь навеки. Уже обручиться успели. И по-моему, она сама в шоке. Тоже не ожидала от своего сердца такой подставы.
— Рад?
— Чему?
— Ну, тому хотя бы, что она не будет больше тебя преследовать.
— Не знаю, — пожимает плечами ДжуВон. — Наверное, да. Хотя иногда было весело. Я же никогда всерьёз её не воспринимал… Представляешь, она мне прислала приглашение и своё фото в свадебном платье. И, главное, ещё и спрашивает у меня, не слишком ли скромно?
ЮнМи фыркает, едва
— Ну она и дура! А ты что?
— Ответил, что платье в самый раз.
— Покажешь?
ДжуВон протягивает свой телефон:
— Вот, полюбуйся.
— М-да уж. И где тут место для счастливого жениха? К ней же ни с какой стороны не подойти.
— Разберутся, — меланхолично замечает ДжуВон, подливая в бокалы вино.
— Вот и ещё один человек нашёл своё счастье, — вздыхает ЮнМи. — Когда же наша очередь, Джу? И я вовсе не замужество с женитьбой имею в виду.
— А может, и не надо его искать? — отвечает ДжуВон. — Может, то, что с нами сейчас происходит, и есть счастье? А мы этого просто не замечаем.
— Наверное, ты прав. Однако, что-то мы с тобой засиделись. Пошли, потанцуем. А то ХёБин уже шею свернула, проверяя, не целуемся ли мы.
Когда ехали домой, ЮнМи была непривычно задумчива. ДжуВон, который взялся её подвезти, иногда посматривал на неё, отвлекаясь от дороги, но ничего не спрашивал.
— Такой большой город, — сказала вдруг Юна. — Так много людей в нём живёт. У кого-то всё хорошо, у кого-то горе… Я тут недавно с одним парнем познакомилась, которого осудили на год тюремного заключения совершенно ни за что. Взял по глупости на себя чужую вину…
— И что с ним?
— Да с ним всё в порядке. Помогла ему на работу устроиться… Ты знаешь, сколько в Корее народу в тюрьмах сидит?
— Ну-у, много, я думаю. Но не больше, чем в Пукхане.
— Больше пятидесяти тысяч. Каждый сотый кореец у нас сидит за решёткой. Просто ужас какой-то.
— Они преступники, Юна. Им в тюрьме самое место.
— Да я знаю. Просто интересно, сколько среди них тех, кто сидит ни за что? Как тот парень — ЧжунХе.
Они как раз стояли на перекрёстке, дожидаясь сигнала светофора. ДжуВон повернулся к ЮнМи.
— Дух королевы Мён СонХва продолжает наводить порядок в стране, да?
ЮнМи пожала плечами:
— Не знаю, Джу. Может быть. Смотри — зелёный! Поехали. И поосторожней, пожалуйста. Ты, конечно, почти не пил, но вино, знаешь, каким коварным бывает.
— Да я выпил-то всего один бокал.
Автомобиль приближался к Гванак-гу, а в голове у ЮнМи звучала никому ещё в этом мире неизвестная мелодия песни из старого кинофильма "Генералы песчаных карьеров" и слова песни на русском языке:
Край небоскрёбов и роскошных вилл,
Из окон бьёт слепящий свет.
О, где мне взять на все проблемы сил,
Ведь сил уже почти что нет?..
* * *
Исправительное учреждение "Анян". Вторая половина дня
С утра Серёга ходит мрачнее тучи. Этот последний сон… Как деликатно Гуань Инь макает его вновь и вновь в навозную кучу под названием собственная глупость. Показывает, что можно было жить и вот так: без крайностей,
— Что с тобой, Юна? — пихает подругу в бок БонСу. — Ты уже пять минут куда-то в пустоту смотришь? Надзирательница заметит, что не работаешь, опять оштрафует.
— А? — отмирает Серёга. — Всего пять минут? Надо же! А мне показалось — почти час.
— Музыку опять, что ли, сочиняешь?
— Песню вспомнила одну очень хорошую. Только слова надо другие придумать.
— Про что песня-то? — шёпотом спрашивает сидящая через проход ДжиУ. — Про любовь?
— К чёрту любовь! — отмахивается Серёга. — Эти сопливые муси-пуси мне ещё в агентстве надоели! А песня про нас и про тюрьму. Вот такая вещь! Когда спою — обрыдаетесь.
— Как может быть хорошей песня про тюрьму? — недоумевает БонСу. — Ты ещё скажи, что тебе здесь нравится.
— Она не о том, что тюрьма — это хорошо. Она про нашу с вами горькую судьбу.
— А-а-а, — соглашается БонСу. — Тогда да, тогда сочиняй. Судьба у нас и в самом деле — горчее кимчхи.
Несколько дней спустя ЮнМи сидит на сцене с гитарой, рядом перемигивается индикаторами подключённый синтезатор.
— Первым делом я хочу поблагодарить нашего директора, госпожу НаБом, за то, что она позволила мне выступить здесь перед вами, — говорит ЮнМи, склонившись к микрофону. — И сейчас с её разрешения я спою вам свою новую песню. Я задумала её давно, но не было подходящих слов. А здесь они у меня появились. Вы послушаете и поймёте, почему это произошло. Итак, песня заключённой тюрьмы "Анян".
В зале лёгкое оживление среди слушателей, никто, кроме трёх подруг-сокамерниц, понятия не имеет, что собирается петь знаменитая Агдан. Естествено, почти все ждали, что будут именно те самые навязшие в зубах муси-пуси. А тут!.. Ну что, скажите на милость, можно спеть про опостылевшую всем девушкам тюрьму?
Звучит вступление, и ЮнМи начинает:
Нависли тучи над тюрьмой "Анян",
Все спят давно, лишь я не сплю.
Душа страдает от жестоких ран,
Ругаю я судьбу свою.
Мне снова слёзы разрывают грудь,
Но ничего уже нельзя вернуть!
Господи, как же легко можно с помощью музыки и довольно простеньких слов довести до слёз непритязательную женскую аудиторию! То, что ЮнМи не единожды проделывала со своими сонбе, она теперь ещё легче делает с этими простодушными и недалёкими, но такими отзывчивыми зэчками. Она поёт, и на неё почти не мигая смотрят сотни глаз, в которых уже стремительно набухают первые слёзы. Ориентируясь на так нелюбимый им русский тюремный шансон, Юркин не стал заморачиваться с высокохудожественными образами и слова придумал такие, как будто их сочинил на тюремной шконке какой-нибудь зэк-графоман. Отсюда и "жестокие раны" и "слёзы, разрывающие грудь". Аудиторию пробивает насквозь.