Юный свет
Шрифт:
– Приветствую вас. Позвольте войти?
Потом он отвернул медные барашковые винты и огляделся вокруг, куда бы их положить. В конце концов он сунул их мне. Так же поступил и отец, откручивавший винты с другой стороны. Они осторожно сняли крышку и прислонили ее к стене. Пара гвоздичек упала вниз.
Покойник, худенький пожилой человек, сместился под стеганым покрывалом с орнаментом немного к стенке гроба, дедушка Юп склонился над ним, подсунул руки ему под плечи и выправил положение тела. Потом отступил на шаг, посмотрел на свою работу и издал сердитый, недовольный звук. Он положил сигару на дверную ручку, подхватил его еще раз и подтащил немного
Кожа лица воскового цвета, а руки, которые отец сложил ему на груди – пальцы скрещены друг с другом, – показались мне прозрачными, как разбавленное водой молоко. У него было два обручальных кольца на пальце, и дедушка Юп слегка толкнул меня:
– Ты погляди. Уже за восемьдесят, а все никак угомониться не может. Норовит еще что-нибудь отмочить.
Он показал на чуть приоткрывшийся левый глаз. Было видно даже радужную оболочку, серый, немного желтоватый белок. Отец дотронулся мизинцем до века и закрыл его. Когда он убрал руку, на коже на мгновение остался след его перчатки. Но глаз открылся снова, даже еще шире. Радужная оболочка была не серой, а голубой. Дедушка Юп покачал головой.
– Не-е, Вальтер. Так не получится.
Он порылся в карманах своего халата и выложил на покрывало расческу, ножницы для ногтей, губную помаду и баночку пудры Lancоme. У моей матери была точно такая же. А еще он достал два хлопчатобумажных тампона и крошечный тюбик, тут же скрывшийся в его толстых пальцах. Отец приподнял верхнее веко покойного, а на нижнее дедушка Юп капнул какой-то жидкости. Ее запах показался мне знакомым. Я подошел к гробу.
– Что это такое?
Дедушка Юп уже закрыл тюбик.
– Это? Понятия не имею. Думаю, что-то от конъюнктивита.
Отец прижал веки и немного попридержал их большим пальцем. При этом он смотрел на часы.
Из расчески на покрывале торчали волосы разного цвета.
Дедушка Юп вышел в проход, открыл железную дверь и огляделся. Среди могил никого не было. Он нагнулся, сорвал несколько веток самшита и положил их на покрывало.
– Немного петрушки не помешает. И в счет можно будет поставить.
Глаз больше не открывался, и мы отошли. У покойника был довольный вид. Казалось, он даже немного ухмыляется, и я неожиданно перекрестился. За спиной раздался хлопок перчаток, отец стягивал их с пальцев.
Дедушка Юп уже снял с ручного тормоза.
– Ну так, а теперь мы заработали отличный айсбайн [16] .
Он выехал с кладбища. Афишу в витрине уже поменяли на Геркулеса и диких амазонок, а он довез нас до центра и остановился у автобусной остановки. Потрепал меня по волосам.
– Окончательно рассчитаемся в следующий раз, Вальтер. Сейчас я практически на мели. Если вдруг вздумаешь отправить мальчишку к парикмахеру, пусть тоже будет за мой счет.
Он дал отцу двадцать марок, мы вышли из машины и посмотрели ему вслед. Он повернул сначала в сторону благотворительного фонда пожертвований, а потом снова проехал мимо нас уже по другой стороне четырехполосной дороги. Зажатой в пальцах сигарой он помахал нам из открытого окна.
16
Айсбайн –
В автобусе почти никого не было. Помимо нас еще только пожилая дама. Она держала на коленях сумку из искусственной кожи, из сумки раздавалось пронзительное мяуканье. Потом она расстегнула молнию и успокаивающим тоном пошептала что-то вовнутрь. Отец опять задремал. Когда за крытым бассейном автобус сделал резкий поворот, он завалился на меня, и так и остался до конца поездки. Хоть он был тяжелый, я не шевелился. Но перед конечной остановкой я его разбудил.
Машин на нашей улице было немного, и все владельцы были заняты тем, что мыли их. Женщины взбивали пену, дети подносили воду, а мужчины полировали их потом замшевой тряпочкой. Перед домом я порылся в карманах и застыл от ужаса, огляделся вокруг. Отец насторожился.
– Что такое? Потерял ключи? Этого еще не хватало.
– Нет, нет. Я думал…
– Ну, тогда открывай!
Я вытащил из-за пояса связку ключей. На ней был резиновый брелок, фигурка кота Карло из диснеевского мультфильма.
Перепрыгивая через две ступеньки и не снимая ботинок, я вбежал в детскую. Кроватка Софи не была застелена. Когда я выдвигал в шкафу свой ящик и приподнимал белье, рука слегка дрожала. Я засунул кулак поглубже и непроизвольно закрыл глаза, словно не хотел слышать тихих ударов четырех барашковых винтов о дерево.
На следующий день я пришел в ризницу слишком поздно. Вся детская одежда была уже роздана, и господин Заале, церковный служка, дал мне кое-что из предметов церковного облачения для взрослых и резинку, чтоб подпоясаться. Ее надо было обернуть вокруг живота и потом выпустить поверх часть красной рясы, которая была слишком длинна для меня. Ряса над резинкой нависала в три слоя, а сверх того на меня еще надели хитон из кружев. Я начал потеть задолго до начала торжественной мессы. Все остальные министранты сидели на длинной скамье и играли в карты.
Пастор Штюрвальд посмотрел на меня. Он хромал, вернее косолапил. Одна его нога была упрятана в специальный черный ботинок. А во время уроков религии он иногда бил нас. Мы прозвали его «бульдог». Он вытянул палец.
– Читать умеешь?
Мантия кремового цвета и широкая лента из серебряной парчи. А стекла очков тем не менее грязные, даже видны следы от пальцев и прилипшая перхоть.
Над шкафом висело объявление: всем министрантам явиться в ризницу самое позднее за десять минут до начала мессы. Шепот и шушуканье вокруг стихли.
– Извините, я проспал. Мама уехала, а будильник…
Он махнул рукой.
– Это меня не интересует.
Он раскрыл книгу в кожаном переплете, очень большую, и подвинул ее ко мне. Ткнул желтым пальцем в страницу:
– Читай это место. Громко вслух.
Текст был написан готическим шрифтом. Разрисованная буквица в начале главы сильно выпирала, я почувствовал под пальцами орнамент – гирлянды из листьев и маленькие птички вокруг.
– В те дни уже не будут говорить: «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах – оскомина»… Ибо вот, все души – Мои: как душа отца, так и душа сына – Мои; душа согрешающая, та умрет [17] .
17
Книга пророка Иеремии 31: 29; Книга пророка Иезекииля 18: 4.