Юрьевская прорубь
Шрифт:
Возле собора рос шиповник, местами он образовал густые заросли. Кое-где среди шиповника стояли деревянные скамейки. На открытом месте мальчиков мог увидеть соборный сторож, поэтому Николка нашёл в кустах укромное место, и они уселись там, тесно прижавшись друг к другу. Николка почувствовал, что Мартина бьёт дрожь. Может быть, это было от страха, а может, и от холода — у Мартина поверх рубахи была надета только шерстяная безрукавка. Николка скинул охабень, и они завернулись в него вдвоём. Мартин согрелся и перестал дрожать. Мало-помалу их начала одолевать дремота.
Глава девятая. РОСТОВЩИК И ЕГО ГОСТЬ
Мальчики очнулись оттого, что где-то рядом явственно звякнула связка ключей.
«Дева Ключница!» — пронеслось у них в головах. Скрипучий мужской голос произнёс по-немецки:
— Ну вот, Томас, давай сядем сюда. Глазеть на нас некому, но здесь, среди кустов, будет потеплее.
Николка узнал этот голос — он принадлежал соборному сторожу. Соборный сторож и тот, кого он назвал Томасом, подошли к скамейке, стоявшей совсем близко от Николки и Мартина, и сели на неё. Послышался звук вынимаемой пробки.
Соборный сторож произнёс:
— За твоё здоровье!
И последовало продолжительное бульканье.
Потом сторож крякнул и сказал:
— Славное винцо пьёт епископ!
— Да, — подтвердил Томас, — епископ не позволит себе наливаться чем попало! За твоё здоровье! Снова послышалось бульканье.
— Жаль только, закусить нечем, — сказал соборный сторож.
— Такое вино грех закусывать, — ответил Томас.
— А не грех красть его у епископа? Хе-хе-хе!
— Ха-ха-ха! Бульканье. Снова бульканье.
Томас заговорил громче:
— Сказать по совести, мне незачем красть вино епископа. Его винные погреба всегда в моём распоряжении! Мы с епископом — закадычные друзья! Мы оба из прекрасной солнечной Вестфалии! Впрочем, ты тоже из Вестфалии! У меня два друга — епископ и ты!
— За здоровье Дерптского епископа! — сказал соборный сторож.
— Канцлеры там разные, — продолжал Томас, — это всё для него чепуха… Как я скажу, так он и сделает! Сегодня мы с ним обсуждали одно важное дело.
Неожиданно Томас провозгласил:
— За здоровье магистра Ливонского!
— С чего это ты пьёшь за здоровье магистра? — проскрипел соборный сторож. — Ведь наш епископ с магистром как кошка с собакой?
— Теперь они лучшие друзья! Их помирила ревность по святой католической церкви!
— Давно пора, — проворчал соборный сторож. — Ну ладно, говори, какое у тебя ко мне дело.
— Хочу попросить тебя, — сказал Томас, — чтобы ты не пускал в распродажу мои доспехи — они мне скоро понадобятся.
— Я дал тебе под них сотню гульденов, — заметил соборный сторож, — с тем чтобы весной ты вернул мне полтораста. Но уже и лето миновало, а я не получил от тебя ни пфеннига. Не хранить же мне твой заклад всю жизнь!
Голос Томаса стал умоляющим:
— Прошу тебя, как друга — повремени!
— Дружба дружбой, а гульдены врозь, — сказал соборный сторож. — У тебя никогда не бывает денег, откуда же они теперь вдруг возьмутся?
— Ты прав, с этим проклятым миром я совсем обнищал. Но скоро всё переменится!
— Что же переменится? — спросил соборный сторож. — Ведь срок мира ещё не истёк! С кем ты собрался воевать?
— Ладно уж, открою тебе, как старому другу… — проговорил Томас. — Но смотри: если хоть словом кому-нибудь обмолвишься, не сносить тебе головы! Правда, мой меч у тебя в закладе, однако ради такого случая…
— Если ты пришёл грозить мне, можешь убираться — я пойду спать! — перебил его соборный сторож.
— Да нет, постой, — забормотал Томас, — это я так… Ты ведь знаешь: сильным мира сего ничего не стоит вздёрнуть человека за то, что он знает лишнее. Помнишь, как раскачивал ветер этих эстонцев, которые оказались соглядатаями русских? По крайней мере, их в этом заподозрили. Я о твоей же пользе пекусь!
— О моей пользе предоставь печься мне самому, — процедил соборный сторож и умолк, приготовившись слушать.
— Словом, — решился наконец Томас, — надумал магистр покончить со Псковом раз и навсегда! У него к зиме будет стотысячное войско! Ещё ни один магистр за всё существование Ордена не собирал такой силы! С ним будут все рыцари Ордена, прочие рыцари Ливонии, дворяне, бюргеры и даже крестьянское ополчение. Магистр нанял также огромное количество иноземных воинов. У него без числа осадных орудий. Как только на реках и болотах станет надёжный лёд, он двинет всю эту силу на Псков!
— Зря магистр откладывает на зиму: зимой он только людей поморозит! — заметил соборный сторож.
— Не поморозит! — возразил Томас. — Магистр не намерен там рассиживаться! Ему и нужна зима с ледяными мостами — сейчас понадобилось бы слишком много времени, чтобы стянуть ко Пскову такую прорву войска! Вся подготовка ведётся в строжайшей тайне! Главное — застать врасплох! Поскольку недавно заключён мир, псковичи и не помышляют о войне. Не осада, а штурм! Внезапность и быстрота! Удар — и Пскова нет! Что ни говори, а магистр молодец! Не то что его предшественник, этот недотёпа фон Вольгузен. Ишь чего надумал — жить с русскими в мире! Сиди теперь в Бенденской башне, набирайся ума-разума…
— Дай Бог удачи магистру, — сказал соборный сторож, — дело доброе! Только ты-то как об этом пронюхал? Ведь небось и рыцари магистровы не все знают, что задумал их магистр…
— Вчера к епископу приходил монах, — сообщил Томас, почему-то понижая голос, — монах как монах, по виду — из нищенствующей братии. Заперлись они вдвоём в опочивальне и долго беседовали. Когда монах ушёл, епископ меня спрашивает: «Знаешь, кто это был?» — «Нет, говорю, ваше преосвященство, не знаю». А епископ и говорит: «Это ландмаршал Ливонского ордена». Оказывается, он нарочно оделся простым монахом: его магистр из Вендена прислал с тайным поручением — просить, чтобы наш епископ тоже держал наготове своих рыцарей и дворян. Сегодня мы с епископом как раз и обсуждали это дело.