Юрий Андропов. Последняя надежда режима.
Шрифт:
Андропов остался в неприятном одиночестве и не знал, как сложится его судьба, не избавится ли от него новое руководство. Тогда еще расклад сил в президиуме ЦК не определился. Существовали различные центры силы. И мощную группу «комсомольцев», лидером которой был МОЛОДОЙ секретарь ЦК Александр Николаевич Шелепин, он не входил. С новым председателем правительства Алексеем Николаевичем Косыгиным у него были и вовсе плохи отношения. Суслов, который стал главным идеологом и обладал большим весом, Андропову почему-то не симпатизировал.
Академик Александр Николаевич Яковлев рассказывал мне:
— Когда я был послом в Канаде, тринадцать человек иыгнали из страны
После прихода Брежнева в ЦК роль второго секретаря оспаривали Михаил Андреевич Суслов н Андрей Павлович Кириленко. Они оба заняли кабинеты на пятом этаже главною здания ЦК, то есть сидели на одном этаже с Брежневым. Это зримо подчеркивало их аппаратный вес. Первые брежневские годы они сражались за право быть рядом с генеральным и рвали друг у друга полномочия. Леонид Ильич не спешил отдать одному из них пальму первенства. Это порождало дополнительные трудности для аппарата.
Андропов пребывал в растерянности: согласовав вопрос с Сусловым, он должен был решить его и с Кириленко, чтобы избежать неприятностей. Но Андрей Павлович мог дать указание, прямо противоположное сусловскому, и тогда
Андропов и вовсе оказывался в дурацком положении, не зная, чей приказ выполнять.
Валентин Михайлович Фалин, бывший посол в ФРГ и бывший секретарь ЦК по международным делам, пишет: «По интеллекту он резко выделялся против других членов руководства, что, пока Андропов пребывал на вторых-третьих ролях, ему не всегда было во благо. Безапелляционность суждений и наглое поведение коллег его обезоруживало, обижало, побуждало замыкаться в себе. Отсюда весьма сложные отношения у Андропова с другими членами политбюро, когда он сам вошел в его состав, а также с ведущими министрами...»
И когда он стал председателем КГБ, ему все равно приходилось лавировать среди сильных мира сего. Конечно, глава комитета госбезопасности — личная номенклатура генерального секретаря, ни перед кем другим он не отчитывался. Но в решении многих вопросов Андропов зависел от секретарей ЦК. И не мог позволить себе забывать об остальных членах политбюро. Его бы быстро съели.
Труднее всего было находить общий язык с Кириленко и Сусловым, которые не ладили между собой и не очень любили Андропова. Что поддерживал один, валил второй. Когда Суслова не было — уходил в отпуск или болел, секретариат ЦК вел Кириленко и иногда даже отменял решения, одобренные Сусловым. А все основные практические, В том числе кадровые, решения принимались на секретариате ЦК. Это уже потом, вступая в спор с кем-то из коллег, Андропов научился мягко, но с уверенностью в голосе произносить:
— Я тоже не последний человек в государстве...
Поклонники Андропова считают, что их шеф после прихода к власти Брежнева сильно переживал из-за того, что в стране происходит консервативный поворот, отход от решений антисталинского XX съезда. Скорее Андропов переживал из-за того, что его не замечали, нервничал и опасался, что с ним вообще расстанутся. Он старался понравиться Брежневу, но не знал, как этого добиться.
Георгий Арбатов вспоминает, что Андропов очень расстраивался, даже терялся, когда его критиковало начальство. Он боялся начальства. В январе 1965 года на президиуме ЦК обсуждалась советская внешняя политика. Андропову сильно попало за недостаток классового подхода. Особенно резко его критиковали Шелепин и Косыгин, занимавшие во внешней политике жесткие позиции. Андропов попал в опалу. Эти переживания обошлись ему дорого.
Летом 1966 года его положили в Центральную клиническую больницу с диагнозом «гипертоническая болезнь, инфаркт миокарда». Там, на больничной койке, он отметил слое пятидесятилетие. Это было дурное предзнаменование. Отлежавшись, он почувствовал себя хорошо, но изменения в кардиограмме пугали врачей. Медики предложили перевести Андропова на инвалидность. Это означало конец политической карьеры.
Именно тогда к Андропову привели молодого тогда кардиолога — Евгения Ивановича Чазова, который со временем станет академиком и возглавит 4-е главное управление при Министерстве здравоохранения СССР — кремлевскую медицину.
Чазов, известный работами в области диагностики и лечения инфарктов миокарда, пришел к выводу, что ни инфаркта, ни гипертонической болезни у Андропова нет. И оказался прав. Исследования показали, что опасные симптомы — результат тяжелой болезни почек и реакции надпочечников. Чазов правильно подобрал лекарства, и через несколько дней кардиограмма нормализовалась.
Андропов, пролежав несколько месяцев в больнице, вернулся к работе и весной 1967 года считал себя здоровым человеком. Постепенно у него наладились отношения с Брежневым, который оценил его как знающего человека, который незаменим при сочинении различных выступлений. Первые годы на посту генерального секретаря Леониду Ильичу пришлось трудно. Он должен был выработать позицию относительно множества вопросов внутренней и международной жизни. В одиночку это была непосильная работа. Ему понадобились надежные люди. Андропов вошел в их число. Именно Андропову Брежнев доверил ключевой пост в государстве.
Назначение в КГБ было для Андропова сюрпризом, утверждал тогдашний брежневский помощник по международным делам Александр Михайлович Александров-Агентов. После разговора о новой должности Андропов вышел из кабинета Леонида Ильича совершенно ошарашенный.
Александров-Агентов, находившийся в приемной генерального секретаря, спросил:
— Ну что, Юрий Владимирович, поздравить вас? Или как?
— Не знаю, — обреченно ответил он. — Знаю только, что меня еше раз переехало колесо истории.
Юрий Владимирович, похоже, искренне не хотел этого назначения. В те годы перейти из секретарей ЦК в председатели КГБ считалось понижением. Хрущев сознательно понизил уровень ведомства госбезопасности, при нем председатель комитета Владимир Ефимович Семичастный был всего лишь кандидатом в члены ЦК. Андропов в тот момент и не догадывался, что эта должность сделает его одним из самых влиятельных в стране людей и со временем приведет в кресло генерального секретаря.
Бовин и Арбатов послали ему на Лубянку шуточное стихотворение:
Сказал кто «А», сказать тот должен «Б». Простая логика — и вот Вы в КГБ. Логично столь же, если из Чека Все та же логика Вас возвратит в ЦК.
Находчивый Юрий Владимирович ответил им в том же стиле:
Известно: многим Ка Гэ Бэ,
Как говорят, *не по губе».
И я работать в этот дом
Пошел, наверное б, с трудом,
Когда бы не случился впрок
Венгерский горестный урок.
Когда на заседании политбюро Брежнев предложил назначить Андропова председателем КГБ, Юрий Владимирович, еще не смирившийся с новой должностью, промямлил: