Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

Млечин Леонид Михайлович

Люди Андропова добивались, чтобы промосковские члены президиу­ма ЦК компартии Чехословакии написали письмо с просьбой ввести советские войска. Брежнев нуждался в таком письме как оправдании. Письмо должен был подготовить член президиума ЦК компартии Чехословакии Васил Биляк. Занимались этим чекисты.

В конце апреля 1968 года первый секретарь Закарпатского обкома Юрий Васильевич Ильницкий и председатель республиканского КГБ Ви­талий Федотович Никитченко сообщили Шелесту, что с ним желает тай­но поговорить руководитель Словакии Васил Биляк. В январе 1968 года он занял место Дубчека в руководстве словацкой компартии. Би­ляк жил в убеждении, что Чехословакия

должна следовать советскому примеру, что Советский Союз является образцом решительно во всем. Сомнения в правоте Москвы исключены.

Встреча — с санкции Брежнева — состоялась через месяц. Ше­лест вечером 22 мая отправился в Ужгород на митинг, посвященный передаче эстафеты дружбы на границе с Чехословакией.

Сотрудник управления КГБ по Закарпатской области Иосиф Ле­ган вспоминал, как получил указание от начальника управления вы­ехать на правительственную дачу в село Камяница Ужгородского райо­на и организовать питание для хозяина Украины. На дачу, где должен был остановиться Шелест, доставили шеф-повара ресторана «Верхови­на», официанта из ресторана «Киев», официантку из столовой обл­исполкома и врача из санитарно-эпидемиологической станции, хотя все продукты поступали только из спеццехов. Красную рыбу и икру Шелесту доставляли из Астрахани и с Дальнего Востока, колбасы и мясо из Москвы и Ужгорода, пиво — из Львова, вина из Закарпатья. Живых раков сами летом привезли из Николаевской области.

Отдыхом ведал лично начальник девятого управлени КГБ Украи­ны. Один из охранников отвечал за гардер" Шелеста, следил, чтобы все было вовремя постирано и выглажено.

Рядом с двухэтажной дачей были теннисные корты, волейболь­ная площадка и бассейн, в котором разводили форель. Обычно ее обильно кормили. А когда приезжало высокое начальство, кормить переставали, поэтому ловилась форель бесподобно. Рыбалку организо­вывали секретари обкома. Шелесту вручали удочку, областной секре­тарь насаживал на крючок червя, после чего Петр Ефимович забрасы­вал крючок в бассейн. Рыба клевала мгновенно, Шелест тянул удочку. Тот же секретарь обкома, не жалея выходного костюма, бросался за рыбой, снимал с крючка и восхищенно говорил:

— Петро Юхимович, вы першим пиймали рыбу, якы вы професий­ный рыбак! Дывиться, вона важить не менше двух килограмив...

У остальных почему-то не клевало, так что Шелест был дово­лен вдвойне.

Ночью в домике в Карпатах руководитель Украин тайно беседо­вал с Биляком. Встреча, продолжавшаяся утра, была организована с помощью КГБ. Утром Шелест долго говорил по ВЧ с Москвой. Потом он еще раз встретился с Биляком уже официально — в Ужгороде в здании обкома партии.

Биляк сразу предложил рецепт решения проблемы:

–  Для охлаждения горячих голов надо срочно проводить маневры наших войск на территории Чехословакии. При появлении русского солдата все эти политические крысы попрячутся в своих щелях. Появ­ление одного вашего маршала Якубовского многим охладит головы.

Причем васил Биляк сразу отделил себя от чешского руко­водства:

–  Мы, словаки, в борьбе за марксистско-ленинскую линию в пар­тии будем бороться до конца, не отступим ни на шаг. Очевидно, нам, словакам, вместе с вами снова освобождать чехов. Я разговари­ваю много с Дубчеком, говорю ему: - Саша (а сам плачу), вернись ты в Братиславу, не за то взялся.

Дубчек растерялся и не способен противостоять правым. Если за месяц не овладеем положением, погибнет Дубчек и мы вместе с ним. Потерять Чехослословакию – это равнозначно потере завоеваний в Ве­ликой Отечественной войне. Вы наши друзья, и вы этого не допусти­те.

Обе беседы были записаны техниками местного КГБ для подроб­ного отчета перед Москвой.

Что двигало Биляком? Страх за свою судьбу. Он видел, что в новой политической ситуации он скоро утратит свое завидное положе­ние.

Тогда же, в мае, помощник генерального секретаря по междуна­родным делам Александров-Агентов сказал заместителю заведующего международным отделом ЦК Анатолии Черняеву:

А что, Анатолий Сергеевич, может, и войска придется вво­дить!

Черняев опешил:

–  Да вы что? Соображаете, что говорите? Это же кошмар же ги­бель всех отношений с друзьями, с компартиями. А что скажет весь мир?

Александров-Агентов побелел и буквально завизжал: Вы предлагае­те отдать Чехословакию империализму! И вас устраивает, как там всякие подлецы поносят Советский Союз и социализм? Вы предлагаете терпеть и утираться. Я удивляюсь, как такие люди нахо­дятся здесь, среди нас, возле генерального секретаря. Таких к по­литике на пушечный выстрел подпускать нельзя...

В те дни маршал Гречко почти каждый день приезжал к Бреж­неву. Министр обороны втолковывал членам политбюро:

— Наша армия парализует контрреволюцию, обезопасит от ухо­да Чехословакии на Запад. Но главную роль должны сыграть политики. Опасно выглядеть оккупантами. Чехословаки должны нас позвать.

20 июля Шелесту позвонил Брежнев и просил немедленно выле­теть в Будапешт. Ему предстоит сначала встретиться с Яношем Када­ром, а затем поехать на Балатон, где отдыхает Васил Биляк.

— Надо там вести себя осторожно, незаметно, чтобы не при­влечь внимания остальных чехословаков, — напутствовал Шелеста Лео­нид Ильич. — При встрече с Биляком действуй самостоятельно, ориен­тируйся по обстановке.

В час дня из Москвы в Киев вылетел специальный само лет во­енно-транспортной авиации. В помощь Шелесту Андропов отправил опе­ративных работников КГБ и технического сотрудника с приборами скрытой записи. Приняв ня борт Шелеста, самолет взлетел из Бор­испольского аэропорта в пять вечера. В Венгрии самолет сел на во­енном аэродроме Южной группы войск. С аэродрома поехали в го на венгерской машине, чтобы не привлекать внимания.

Вечером после протокольного разговора с Кадаром посещения советского посольства Шелест приехал на Балатон. Его разместили в небольшом двухэтажном домике Кадара на берегу озера. Погода была плохая, дул ветер. Шелест пошел к озеру погулять, в надежде встре­тить Биляка. Но не встретил. Выяснилось, что Биляк сидит в клубе в большой компании. Послали за ним венгра, командированного, Када­ром. Беседовали через посредников. Шелест предложил поговорить в доме. Осторожный Биляк предпочел погулять вокруг озера. Договори­лись о встрече в десять вечера. Сначала появился человек, отправ­ленный Биляком на разведку, а потом и он сам.

Шелест все-таки уговорил Биляка посидеть в гостевом домике. Ему важно было записать беседу. Они разговаривали с одиннадцати вечера до пяти утра. Шелест просил перечислить тех, кто в президиу­ме ЦК КПЧ стоит на правильных позициях. Биляк назвал име­на.

Шелест спросил:

–  Так почему же вы активно не действуете?

–  Мы боимся, что нас могут обвинить в измене родине, - ответил Биляк. — Мы готовы вас поддержать, но не знаем, что нам делать.

–  Нам от нас нужно письмо, — объяснил Шелест, — в котором была бы изложена ваша просьба о помощи. Мы даем полную гарантию, что письмо не будет обнародовано, как и имена авторов.