Юрий долгорукий
Шрифт:
– Ты князь Юрий?
– Наверное, он. Разве не похож?
– Я подумал иначе.
– Что же ты подумал?
– Подумал: это либо дурак, либо князь.
– Тешишь меня своими словами. Почему же я дурак?
– Потому что забрался в такое глухое место.
– Не привык спрашивать, куда мне забираться. Вы кто суть?
– Дозволь сначала сойти нам с коней. Потому что все твои люди пешие. Да и негоже мне так вот перед князем…
– Оставайся на коне. Ведя переговоры верхом на конях, каждый сохраняет равенство и безопасность.
– Мне смелость ни к чему. Я - лекарь.
– Лекарь? Не звал лекаря.
– Не твой. Князя Изяслава лекарь приближенный. Дулеб моё прозвище. А это мой товарищ Иваница.
– Апостол Пётр странствовал всегда со спутницей. Ты только со спутником? Ну да ладно уж. Ежели так, сидите оба верхом. Справедливее будет.
– Ты говоришь о справедливости, княже?
– Почему бы мне не говорить? Князь - тоже человек. А все люди любят справедливость.
– Для самих себя. А для других?
– Это уж кто как. О себе не буду говорить. Хвалиться не привык. А слыхать обо мне ты мог мало, ежели же много, то лишь злое, раз приехал от врага.
– Он твой племянник.
– Потому и враг. Старшего брата уважал бы, терпел бы его старшинство, как было до сих пор. Изяслав сам выступил войной супротив меня.
– Я прибыл не от него.
– От кого же?
– От собственной совести.
– Далеко она тебя загнала.
– Потребность.
– Будешь говорить здесь, на ветру, или спрячемся в укрытие?
– Боюсь, не понравятся тебе мои слова. Пусть слышит только ветер.
– Тогда говори.
– Про справедливость поминал ты, княже. А сам неправедное дело свершил.
– Назови. Ибо сам не всегда знаешь, что праведное, а что нет.
– Убил в Киеве князя Игоря.
– Сидя в Суздале?
– Не своими руками, так чужими.
– Не боишься, лекарь, своих слов?
– Иногда человеку хочется прикусить язык. Но считаю, лучше умереть с чистой совестью, чем с прикушенным языком.
– Говори смело, однако не бездумно. Ибо слышит ветер, но слышит также и бог святой. О себе молчу. Привык к наветам.
– Имею доказательства.
– Покажешь?
– Не нашёл ещё, но приехал сюда, чтобы обвинить тебя и искать доказательства.
– Не нашёл, а уже имеешь?
– Князь как бы зачерпнул рукой ветер, разжал пальцы, показал пустую ладонь.
– Вот так?
– Убийцы суть сын дружинника Кузьма Емец и монах из святого Феодора, бежали к тебе. Ведомо об этом в Киеве. Под твою руку бежали - вот и твоя вина начинается.
– Под мою руку? А сколько бежало? Двое? А знаешь ли ты, лекарь, что здесь все люди - беглые? И те, кого видишь возле меня, - вот они, и остальные. И я не просто князь Юрий, сын Мономаха, внук Всеволода, правнук Ярослава, - я князь над беглыми или вольными. Вольный люд, собравшийся со
– В князьях не разбираюсь.
– Так знай. Не всегда берёшься за лекарское дело - не помешает кое-что и знать. Или, может, хотел душу мою полечить? Но нет нужды.
– Прибыл лишь, чтоб сказать тебе про твою вину. А теперь поеду дальше - искать убийц.
– Так сразу и поедешь?
– Да.
– Где искать - знаешь?
– Буду искать.
– А поспешность твоя откуда? Иль боишься, что затопит меня? Тогда взгляни на мою бороду. Седина скажет тебе о моих летах. Много их миновало в этой земле, долгие были, нелёгкие. А не затопило.
– Вот уж!
– подал наконец голос Иваница, который впервые видел князя, стоявшего на таком ветру и ведшего беседу с простыми людьми, как с ровней. Такой князь не мог не нравиться. Иваница удивлялся чёрствости Дулеба. Упёрся с этим убийством и не может увидеть, какой человек стоит перед ним!
– Оставьте своих коней да пойдёмте-ка лучше к столу, ибо хорошая еда и питье создают хорошее настроение, а это как раз то, чего всегда не хватает людям, - сказал князь и дал знак своим отрокам, чтобы они помогли гостям, как это заведено здесь, быстро, неназойливо, но и с надлежащей настойчивостью.
– Беру тебя, лекарь, с твоим Иваницей в полон, - засмеялся князь, когда, переодетые в сухое, оба расположились за длинным столом напротив Юрия; и снова немало удивлён был Иваница, потому что не приходилось ему ещё садиться за стол с князьями - дальше бояр и воевод не пробивался.
– Задобрить нас хочешь?
– всё ещё не поддавался Дулеб.
– А зачем? Жалость меня берет, когда вижу суетность усилий. Ты бы снова утопал в холодных водах, а там, может, выбрался бы на сухое, и куда же дальше?
– Сказал: искать убийц, укрывшихся в твоей земле. А может, ты сам их спрятал?
– Ежели сам спрятал, лучше ведаю, где искать. Посиди возле меня, а я найду их и приведу к тебе.
– Убийц приведёшь?
– не поверил Дулеб.
– Ежели они здесь и ежели убийцы. Ты сам вскоре убедишься.
– А ежели выдадут тебя, твою вину?
– Почто забегать в такую даль? Прежде чем вепря зажаривать, убей.
Чашник наполнил всем посудины для питья, но не отступил назад, как заведено повсюду у князей, а встал за столом, обратился к Юрию:
– Дозволь, княже, слово молвить?
– Говори.
– Князь отхлебнул пива, буднично заметив: - Сладковатое.
– Свежее, - сказал чашник так, будто не просил только что разрешения говорить нечто торжественное, а затем сразу же и начал: - Есть у меня притча про коня. Был себе князь, а у князя конь. Но не об этом коне идёт речь. Потому что набежали половчане, или же ещё какая сила надвинулась на землю, князь повёл дружину, а тут под ним убили коня. Взял у воеводы - и того коня убили, потому как ведомо: кони беззащитнее людей, гибнут чаще.