Юрий Долгорукий
Шрифт:
В Переяславль князь Изяслав Мстиславич возвратился только весной. Только тогда стало понятно, зачем ходило Изяславово посольство из Новгорода в Полоцк. Переяславский князь сосватал свою дочь за полоцкого князя Рохвольда Борисовича!
Скрытый смысл этой свадьбы был понятен суздальцам: Изяслав собирал вокруг себя сильных князей. Смоленск с ним, Новгород, а теперь и Полоцк...
Только Ростова с Суздалем не хватало, а то бы весь Верх Руси был под Изяславом...
Венчался Рохвольд Борисович не в своём граде, а в Переяславле, что тоже было многозначительно: в чужие грады ездили венчаться только подручные князья!
На свадьбу в Переяславль приехал великий князь Всеволод Ольгович, и не один, а со своей княгиней Агафьей, сестрой Изяслава Мстиславича, оказывая тем переяславскому князю великую честь.
«Выходит, Изяслав не только прощён великим князем, но и возвышен? Неужто окончательно сговорились?!
Не очень верилось в такой поворот. Не захочет старший Мстиславич отказаться от своих притязаний на великое княжение, особенно теперь, имея за спиной поддержку сильных князей. А если Всеволод Ольгович, покупая верность опасного соперника, снова пообещал Изяславу передать Киев в обход собственного брата? Может, тогда Изяслав к нему прислонится?» — задавался вопросами Юрий и сам себе отвечал честно: «Может!»
Недоумевающим суздальским мужам Юрий говорил неопределённо:
– Поживём - увидим!
И - увидели!
На Волыни вдруг замятежничал князь Владимирко Галицкий, потребовал от великого князя отцовскую вотчину, град Владимир, где давно сидели великокняжеские наместники. В Киев по великокняжескому зову дружно собрались князья Ольговичи, Давыдовичи и... Мстиславичи! Вместе потребовали от Владимирка, чтобы отступился от Владимира-Волынского.
Но дерзкий Владимирко, заручившись поддержкой венгерского короля, не подчинился и отослал посольство прочь со многими поношениями.
Великий князь Всеволод Ольгович начал собирать полки. За этим в Суздале следили с особым вниманием. Одно дело - на княжеском съезде о согласии заявить, но совсем другое - влиться в великокняжескую рать!
К Киеву сходились с большими полками князья Игорь и Святослав Ольговичи, князь Владимир Давыдович, князья Изяслав и Ростислав Мстиславичи, князь Святополок Новгородский сам не явился, но прислал немалое войско с воеводой Невериным. Даже князь Вячеслав Владимирович Туровский пришёл со своей невеликой дружиной, не осмелился ослушаться великокняжеского приказа, хотя ему этот поход был и вовсе ни к чему: Владимирко был его внучатым племянником. Польский король Болеслав, зять великого князя, тоже войско прислал. А Изяслав Давыдович отправился за Донец - к союзным половцам. Превеликая собиралась рать, с такой ратью на греческого императора наступать, а не на какого-то мизинного князишку Владимирка!
Эта несоразмерность между многолюдностью великокняжеской рати и мизинностью противника убеждала Юрия, что Владимиркова дерзость - только повод для Всеволода Ольговича показать свою силу и подчинённость других русских князей.
Если так, то великий князь достиг желаемого!
А сам поход закончился, едва начавшись.
Князь Владимирко устрашился несметной великокняжеской силы, сам явился с покаянием в шатёр Всеволода Ольговича и был принят с миром. Всеволод проявил снисходительность и милосердие, объявил: «Ты мне и всей братии крест ныне целовал, что тебе не быть противным, я тебе вину отпускаю. Но впредь злоречить старейшую братию не дерзай!»
С Владимирка взяли на покрытие военных расходов тысячу двести гривен серебра и поделили между князьями-союзниками. Все остались довольны: и великий князь, явивший Руси своё могущество, и остальные князья, ублаготворённые Владимирковым серебром, и сам князь Владимирко, благополучно возвратившийся в свою отчину и легко выбивший из Галича вошедшего было туда двоюродного брата Ивана.
Великий князь Всеволод Ольгович, отпировав и отдохнув от ратных трудов, вдруг озаботился устройством жизни дочерей покойного князя Всеволода Мстиславича. Его хлопотами одна дщерь Всеволода Мстиславича была выдана за князя Владимира Давыдовича Черниговского, другая - за Владимира Ярославича Елецкого.
Ещё два родственных узелка связались между Ольговичами и Мстиславичами...
Князь Юрий Владимирович смотрел на сближение Мстиславичей и Ольговичей с некоторым сомнением. Не может Изяслав Мстиславич отказаться от великого княжения, тако же и Ольговичи, младшие братья великого князя Всеволода, тоже не откажутся. Но пришлось поверить. Великий князь, с другими Ольговичами и Давыдовичами, отправился в новый поход на Волынь (неугомонный Владимирко снова замятежничал, взял великокняжескую вотчину град Прилуки!), а в Киеве оставил сберегателем града... Изяслава Мстиславича, столь доверять ему стал!
Казалось бы, всё наконец устоялось на Руси. Великий князь — в полной силе, соперник его бывший Изяслав с братией - в единачестве и доверии. Вздохнуть бы людям с облегчением...
Ан нет! Не было покоя в людских душах, грозные небесные знамения предупреждали о грядущих потрясениях. Потаённый смысл знамений был людям непонятен, а оттого тревожен вдвойне.
...Около Котельницы была такая жестокая буря, о какой раньше и не слыхано, многие домы совсем разорило, людей и скот побило, жито из гумен разнесло, паче же всего было дивно, что бороны, на полях оставленные, подняло и снесло в болота и леса...
...В земле Киевской было видимо за Днепром ужасное знамение: летел с неба великий круг огненный, потом переменился, и в середине его явился змей...
...В неделю Пасхи выпал в Киеве такой великий снег, что коню по чрево было и останавливались обозы посреди полей, не в силах пробиться сквозь великие снеги к стольному граду...
Лето шесть тысяч шестьсот пятьдесят четвёртое [118] оказалось последним в земной жизни великого князя Всеволода Ольговича. На исходе июля - месяца сенозорника, страдника — Всеволод тяжко разболелся и, предвидя кончину свою, позвал братьев Игоря и Святослава.
118
1146 г.
Князья Ольговичи вборзе приехали и разбили воинские станы у Вышгорода, вблизи стольного Киева, но в город не въезжали - ждали знака от старшего брата.
Великий князь собрал знатнейших киевских мужей - сказать свою последнюю волю. Не о спасении души заботился Всеволод Ольгович - о земных делах.
Негромко, но твёрдо объявил боярам:
– Ныне я болен и вскоре отойду к отцам нашим... На место моё назначаю Игоря, но хочу ведать и ваше о том рассуждение...
Сказал и даже приподнялся на постели, вперив в киевских мужей ожидающий взгляд.