Юстиниан Великий : Император и его век
Шрифт:
К молодому австразийскому королю Теодобальду явились послы из Италии. Сам Теодобальд был труслив и миролюбив, пишет Агафий, но он целиком зависел от своих воинственных герцогов. Сильнейшими среди них были алеманны (они же свевы или швабы, жившие в современной Швейцарии и Южной Германии; разумеется, не нужно путать их с испанскими свевами, которые давно утратили связь со своими германскими соплеменниками). Двое могущественных швабских герцогов, братья Лотар и Бутилин, заявили, что будут вести войну на свой страх и риск.
Они собрали крупную армию. Агафий Миринейский числит в ней 75 тысяч воинов, но это, разумеется, преувеличение.
В это время Нарсес осаждал Кумы, где засели гот Алигерн и ромейский перебежчик Гермоген с сокровищами готов. Осада была в разгаре, когда евнух узнал, что армия швабских герцогов уже перевалила через Альпы и вошла в долину По.
Нарсес оставил наблюдательный отряд под стенами крепости, а сам тотчас выступил на север и вскоре достиг Флоренции. Оттуда евнух выслал навстречу швабам несколько отрядов, чтобы задержать их. Костяк составлял легкий полк герулов. Как назло командир герулов Филемут в это время умер от какой-то болезни. Вместо него Нарсес назначил командиром «Фулкариса, их соплеменника» (вероятно, это известное в Средневековье имя Фульк или Фальк).
Герулы вошли в состав импровизированного корпуса, который направился к берегам По. Им командовали Артабан и Иоанн племянник Виталиана. План был такой: задержать швабов на переправе через реку По, а в это время зачистить мелкие готские гарнизоны в Италии.
На побережье Тосканы готы заперлись в купеческом городе Лукка. Их поддержали горожане — довольно редкий случай. Евнух лично явился под стены города. Жители Лукки договорились с Нарсесом, что если в течение месяца не подойдет подмога, город сдастся. Время прошло, но доходили слухи, что швабы уже близко. По этой причине гарнизон Лукки отказался капитулировать. Обманутый Нарсес был разгневан. Некоторые ромеи из его окружения предлагали перерезать заложников, которые ранее были взяты в Лукке, но евнух не позволил лишить людей жизни. Вместо этого он устроил сцену с показательной казнью. Заложников вывели перед стенами Лукки и инсценировали расправу. Им якобы рубили головы, «жертвы» бились в конвульсиях, а со стен в ответ неслись стоны и плач. Защитники Лукки проклинали Нарсеса. Евнух закричал в ответ на прекрасной латыни:
— Разве не вы были причиной гибели заложников? Вы и о себе не позаботились, дав клятву и затем позорно нарушив договор. Но теперь, если желаете вернуться к благоразумию, заложники ваши оживут, а если не одумаетесь, то вам нужно будет оплакивать не только их, но и самих себя.
Когда лукканцы услышали это, решили, что евнух морочит их христианскими сказками о воскрешении мертвых. Убежденные, что заложников не вернуть, они поклялись, что сдадут город, как только увидят этих людей живыми. Нарсес немедленно приказал мнимым мертвецам встать «и выставил для обозрения горожанам здоровых и невредимых». Шок был сильный. Но, как настоящие торгаши, лукканцы тотчас отреклись от своих слов и не пожелали открыть ворота. Нарсес проявил благородство: заложники были отпущены даже без выкупа. Горожане изумлялись: зачем он это сделал? Для торговца такое поведение православного человека выглядит чем-то невероятным. Нарсес сказал:
— Не свойственно мне заниматься шутовством и обольщаться пустыми надеждами. Я уверен, что и без них, если вы немедленно не сдадитесь, сумею покарать вас вот этим! — И он показал меч.
Пока главнокомандующий воевал с мелким приморским городом, его северная армия, посланная против швабов, терпела неудачи. Узнав, что швабы заняли город Парма, вождь герулов Фулкарис задумал отбить его молодецким ударом. Не произведя никакой разведки, он повел своих воинов и примкнувших ромеев на захват Пармы. Вождь делал ставку на стремительность, маршировал в полном беспорядке и вскоре, что называется, пожал плоды. Швабский герцог Бутилин спрятал отряд воинов в амфитеатре, построенном недалеко от Пармы. Фулкарис и герулы явились туда. Вероятно, их заманил небольшой разъезд врага. Словом, наемники пришли в амфитеатр, и тут на них со всех сторон обрушились швабы. Герулы бросились кто куда.
Фулкарис со своими оруженосцами понял, что погиб, но бежать не стал. Он отступил к какой-то гробнице и начал драться. Телохранители советовали уйти, пока есть возможность. Но Фулкарис боялся позора больше, чем смерти от вражеского меча.
— Как я перенесу речи Нарсеса и его упреки в безрассудстве? — отвечал он своим.
Наконец швабы отступили и забросали герула дротиками. Фулкарис рухнул на щит, и тогда какой-то швабский воин раскроил ему голову топором.
Это поражение было раздуто швабами до невероятных размеров, а остатки готов, жившие в Эмилии и Лигурии, стали захватывать У византийцев городки и переходить на сторону герцогов Лотара и Бутилина. Что касается герулов, то их новым вождем сделался Синдуал.
Однако в лице герулов поражение потерпел только ромейский авангард. Иоанн и Артабан были живы, к ним присоединились остатки герулов. В один миг они очутились в неприятельской стране. «Ибо города готов открывались для врага и, получая сильные гарнизоны», намеревались сражаться против ромеев, свидетельствует Агафий. Византийцам пришлось отойти к Равенне.
2. КАПИТУЛЯЦИЯ АЛИГЕРНА
После отхода византийцев от Пармы Нарсес оказался в опасной ситуации, но не растерялся.
Евнух послал к Иоанну племяннику Виталиана ординарца с упреками в трусости, а его офицеров объявил предателями государства, если они не вернутся к стенам Пармы. Таков стиль Нарсеса. Велисарий никогда не действовал подобными методами. Кстати, темпераментный кавказец Нарсес и с самим Велисарием позволял себе общаться в подобном же тоне.
Отговорки не принимались, и войска Иоанна отбыли под стены Пармы. Нарсес торопился взять Лукку. Горожане дрались нехотя. Потери были огромны, бреши в стенах становились всё больше. Наконец лукканцы сдались. Евнух обошелся с ними милостиво и оставил в городе гарнизон.
Стояла глубокая осень, 552 год подходил к концу. Нарсес увел войска в Равенну на зимние квартиры. С наступлением весны он собирался идти в Рим, чтобы за его укреплениями выдержать оборону. Как пишет Агафий, евнух надеялся на то, что жара и вредный климат вынудят швабов отступить.
Эта тактика Нарсеса кажется странной. Почему он не рвется в бой? Ответ прост. Ясно, что его армия понесла большие потери и была рассредоточена в гарнизонах. Если у евнуха после всех его побед оставалось в полевой армии 10 тысяч солдат, то это еще хорошо; но и эти силы были разделены, ибо действовали на нескольких направлениях.