Юстиниан Великий : Император и его век
Шрифт:
Скажем еще раз: в Византии эпохи Юстиниана увеличились объемы государственного сектора как в промышленности, так и в сельском хозяйстве. Это помогало выработать единый стандарт качества для товаров и делало их конкурентоспособными. Кроме того, государство могло влиять на политику ценообразования в империи. Для народа это было выгодно: пресекались спекуляции частников. Юстиниан не придумал нового: государственный сектор имелся и в поздней Римской империи, но в небольшом объеме. Главными людьми тогда были латифундисты и бюрократы, которые погубили западную часть империи и пытались сделать то же самое с восточной частью.
При Юстиниане роль бюрократии изменилась. Теперь это была надклассовая прослойка, не связанная с латифундистами; в нее рекрутировали
Изменения коснулись и декоративных должностей, казалось бы, освященных обычаем. Ежегодно в Римской империи выбирались два консула: один — для Гесперии, другой — для Византии. Всякий, кто стал консулом, обязан был истратить на всякие празднества и увеселения 2000 фунтов золота. Небольшая часть этой суммы шла из личных средств консула, а остальные расходы — из царской казны. Должность второго консула (для Гесперии) царь вообще упразднил. На Востоке ее пока оставили, чтобы не ломать традиций.
К интеллигенции царь был равнодушен. За это его ненавидели многие. Например, юристы. Дело вот в чем.
Во времена поздней Римской империи юрист был главным лицом после губернатора провинции. Законов появилось столько, что простой смертный толковать их не мог. Частная собственность, государственная собственность, корпорации (этот термин — не модернизация, но часть римской экономической системы), землевладельцы, сенаторы, колоны, рабы, купцы… Прежняя империя дряхлела, а ее структура неуклонно усложнялась. Она разваливалась под собственной тяжестью, но императоры, квесторы, сенаторы штамповали сотни и тысячи законов для улучшения нравов. Лабиринты права создавали множество лазеек для ловких людей, которые нанимали законников и принимали нужные решения: отсуживали недвижимость, присваивали поместья, осуществляли захват промышленных предприятий…
О том, как Юстиниан начал наступление на юристов, рассказывает Прокопий — сам представитель почтенного сословия судейских.
«Он прежде всего отнял у них всякое право на гонорар, благодаря которому прежде, выступая с защитительными речами, они обычно получали средства для роскошной жизни и для своего внешнего блеска. Император приказал, чтобы обе стороны приносили присягу, и с этого времени адвокаты, поставленные в столь унизительное положение, были в большом унынии». Как говорится, просто и со вкусом.
Кесариец уверен, что крестьянский император вообще не любил интеллигенцию. «Он заставил нуждаться в самом необходимом и врачей, и профессоров общеобразовательных предметов (права). То содержание, которое прежние императоры установили выплачивать им по этим профессиям из государственного казначейства, Юстиниан отнял всё». Возможно, речь идет о гонениях на эллинистических ученых, которых Прокопий отождествляет со всей интеллигенцией. Но не исключено, что император действительно сделал образование частным. Если так, то он считал излишние знания бесполезными для трудового народа. Кто может — накопит денег на обучение, а кому не повезет, останется безграмотным. Для нас этот поступок императора VI века выглядит недалеким и неприятным. Ведь таким образом поощрялось постепенное воссоздание аристократии, против которой царь вроде бы боролся. Впоследствии византийские императоры возродят бесплатные школы.
Итак, адвокаты его презирали, философы — разбегались кто куда. Правда, это не мешало работе юридической высшей школы в Бейруте или академии в Александрии. И всё же позволим себе предположить, что прослойка интеллектуалов относилась к императору-простолюдину скептически. Иногда это делалось небескорыстно. Интеллигентов было легко купить, они служили и собственным латифундистам, и персам. Интеллектуалов в империи имелось немного, но вред они приносили огромный. О чем говорить, если только один Прокопий сумел так очернить царя, что убедил в своей точке зрения потомков на полторы тысячи лет вперед. А ведь Юстиниан был не самым плохим императором. Скорее наоборот — одним из лучших. В общем, скептики ждали своего часа и дождались после смерти царя, когда новое правительство оценило его работу критически. Тогда стала появляться сдержанная критика в работе Агафия или развернутая — в книге Евагрия.
А теперь вернемся к вопросу о том, какая социальная модель строилась в Византии. Разумеется, «надклассовая» империя Юстиниана — это далеко не социализм. Мы видим, что существует мощный частный сектор, земля находится в обороте, чиновники и сенаторы сколачивают огромные состояния. Но это не рабовладение, не феодализм, не капитализм. Перед нами этатизм — сильное госвмешательство в экономику, при этом сама экономика смешанная и состоит из государственного и частного секторов. Отличие от социализма в том, что декларируется право частной собственности, и с государственным сектором соседствует частный, причем достаточно мощный. Наличие частной собственности порождает ряд достоинств и недостатков. С одной стороны, это дает выход инстинктам людей к накоплению и приумножению богатств, а значит, делает экономику более гибкой. С другой — порождает серьезную коррупцию в органах власти; такой коррупции не знает социалистическая система из-за отсутствия частного капитала. Плох или хорош этатизм — вопрос праздный. Однако очевиден факт, что византийская система просуществовала тысячу лет и погибла в тот момент, когда ее правители решили заменить этатизм феодализмом, а усталый и одряхлевший народ промолчал.
…В точности неизвестно, чего хотел достигнуть Юстиниан. По нашему мнению, речь шла об уничтожении крупной собственности и создании более справедливого общества, жизнь которого регламентировалась государством и Церковью. Точнее, идеалом Юстиниана было общество с преобладанием среднего класса и серьезным вмешательством государства в экономику и управление. В этом смысле Юстиниан наследник двух политических доктрин — маздакитов Ирана и римских императоров времен принципата. Неспроста Прокопий говорит о внешнем сходстве базилевса с одним из ранних римских принцепсов — Домицианом. По словам Кесарийца, Юстиниан и Домициан были словно на одно лицо. Сходство оказалось не только внешнее; историк почувствовал тождество задач, которые оба правителя ставили перед собой. Но если Домициан просто боролся с богатыми сенаторами и уничтожал их, в результате чего восстановил против себя правящий класс, утратил связь с народом и был убит, то Юстиниан пытался представить себя императором-революционером, который выдвигает во власть простолюдинов, решает общегосударственные задачи и строит социально ориентированное государство. Эта задача оказалась утопией, потому что идеальной государственной модели не существует, но добавила императору популярности, а Византии — устойчивости.
ГЛАВА 7. ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЮСТИНИАНА
1. СЛУХ О СМЕРТИ
Последние годы императора известны нам по скупым строкам «Хронографии» Феофана Исповедника да по отрывкам из сочинений Менандра о событиях той поры.
Перед нами — уже не прежний подтянутый энергичный политик с полноватым подбородком и ясным взором. Теперь это худощавый лысый старик с седой бородой. Морщины состарили его, а годы согнули. Единственное, что осталось прежним — пытливый взгляд умных глаз.