Ютланд, брат Придона
Шрифт:
Потом она, проснувшись в очередной раз, ощутила, как он перевел коня на совсем тихий шаг, и снова жар его прогретой внутренним огнем груди вызвал странный ответный отклик. Она плотно-плотно закрывала глаза и старалась не шевелиться, чтобы не спугнуть это непонятно-сладостное ощущение.
В очередной раз проснувшись, она хотела чирикнуть, но вспомнила, что щебетать для настоящих женщин унизительно, пробормотала сердито:
– Ты чего?
– Чего я? – переспросил он. – Что не так?
– Конь ползет, – обвинила
– В самом деле, – сказал он неприятным голосом, – что я, дурак, делаю?
– Ага, – сказала она злорадно, – признался!
– Алац, – сказал он совсем другим тоном, – быстрее!.. Не задерживайся! Мало ли…
И снова они проносились, как на большой хищной птице, между высокими рощами и цветущими кустами, перескакивали ручьи и мелкие речушки, солнце сильно и радостно греет плечи и спины, а когда дорога повернула в сторону запада, огибая торчащие прямо в ровной как столешница степи скалы, Мелизенда охнула и распахнула в изумлении ротик.
Вся половина неба залита страшным радостно-алым огнем, громоздятся исполинские воздушные горы, перед ними горные хребты внизу лишь муравьиные кучки, в тех алых горах медленно разверзаются пылающие бездны, багровые и пурпурные, иногда – слепяще-оранжевые, эти горы на глазах вырастают все громаднее, величественнее.
У нее сердце замерло в смятенном восторге, после долгого молчания прошептала:
– Как же красиво…
– Что? – спросил он поверх ее головы.
– Закат… Не видишь, бестолочь?
Он хмыкнул.
– Так он почти всегда такой. Ну… хотя бы раз в неделю.
– Дикарь, – огрызнулась она. – Не ценишь красоту. А у меня все пять роскошных палат на первом этаже дворца. В какое окно ни посмотришь – цветущий сад, ухоженные дорожки, редкие птицы на ветках, красиво одетые придворные на прогулке…
– А-а-а, – сказал он насмешливо, – тогда смотри, разрешаю. Бить не буду. Не испорти только, закат в самом деле… ничо. И не трогай руками.
Она повертела головой, поймала взглядом стремительно приближающуюся рощу.
– Смотри, там красиво!
– Ага.
– Что ага? Можно там остановиться на ночлег.
Он сказал успокаивающе:
– К ночи успеем в город. Там гостиница, постель с периной.
Она фыркнула.
– Сейчас жарко, даже ночью нехолодно. А в гостинице всегда душно, даже с открытыми окнами. Или ты боишься ночевать в лесу?
Он подумал добросовестно, она терпеливо ждала, наконец он ответил нерешительно:
– Да вроде бы нет.
– Тогда чего? – потребовала она. – Боишься задницу наколоть на голой земле? Так у тебя одеяло.
Он снова подумал, Мелизенда затаила дыхание, наконец он буркнул с неудовольствием:
– Хорошо, заночуем в лесу. Мне что, даже лучше – не сворачивать с дороги.
– И мне, – сказала она. – Быстрее окажусь в Вантите!
Однако
Молодежь после окончания трудового дня уже собралась на околице, слышится игривый смех, шуточки, двое парней старательно и не очень умело дуют в самодельные дуды, а молоденькая девушка вышла в круг и запела чистым нежным голосом щемящую песнь о любви и верности.
Ютланд соскочил на землю и пошел в один из домов, а Мелизенда встрепенулась и вся вошла в тот дивный мир, что создала песня, где все иначе, где все искренне и чисто, без примеси лжи и лукавства, где люди любят и верят…
Песнь звучала и звучала, Мелизенда как наяву видела эту картину: прекрасная хрупкая принцесса Итания бежит босая за оскорбленным Придоном, раня нежные ступни о камни и орошая их алой кровью, а он пускает гоня в галоп, гордый, непреклонный…
Ютланд вышел с двумя ковригами свежего хлеба, Мелизенда ощутила аромат, а Ютланд сказал довольно:
– Сыра и молока я тоже взял, вот в мешке. Ты чего?
– Почему так? – спросила она со слезами в голосе. – Почему они не помирились?
– Кто?
– Ты совсем дурак? Поют про Итанию и Придона!
– Не знаю, – ответил он глухо.
– Они оба неправы, – заявила она. Ютланд сунул в седельный мешок хлеб и сыр с большим кувшином молока, повернулся к ней и увидел блестящие, как жемчужины, слезы и в глазах капризной принцессы. – Они не должны были так… А Итания… почему не побежала за ним до самой Арсы?
Ютланд поморщился.
– Умолкни. Ты бы побежала?
– Побежала, – заявила она твердо. – Я настойчивая. От меня не ушел бы тот, кого я изволила бы выбрать!.. Я бы отыскала его и на краю света и заставила бы взять меня в жены.
Ютланд поднялся в седло, конь тут же пошел через село дальше, Мелизенда тихонько всхлипнула.
Он сказал саркастически:
– Да? Но ты же сказала, что можешь выйти только за тцарского сына?
Она гордо вскинула мордочку.
– Да. Но я не дам навязать себе того из них, кто мне противен! Ты зря думаешь, что я тряпка.
– Этого я не думаю, – ответил он честно. – Ты сильная. Я считал тебя избалованной дурочкой, но ты…
– …не совсем дурочка?
– Не совсем, – согласился он. – И ты даже… красивая.
Он выдавил эти слова с усилием, словно признавался в чем-то стыдном, так артанину трудно признаться в слабости или промахе на охоте.
Она снова посмотрела на него свысока.
– Ах-ах, спасибо!.. Я не даже красивая, я очень красивая! Посмотри на меня лучше!
Он посмотрел и, сглотнув слюну, произнес тихо: