Ютланд, брат Придона

Никитин Юрий Александрович

Он быстро миновал дома и вышел на дорогу, что ведет к бараку воинов, там собираются те отважные, что решаются спуститься в Огненный Провал, а пока под ногами взвивается легкая, как пух, невесомая пыль, истолченная колесами бесчисленных телег.

Дальше дорога раздвоилась, большая пошла в обход кладбища, и только маленькая тропка рискнула побежать торопливо прямо, отчаянно надеясь, что ее, такую жалобную, никто и не заметит, а если и заметят, то побрезгуют пинать.

Ютланд направился именно по этой, надо спешить, не опоздать

бы, справа и слева быстро пошли серые горбики могил, часто попадаются тяжелые мраморные плиты, где высечены имена погибших.

Он шел быстро, даже не успел вздрогнуть, когда впереди на тропке возникла очень бледная женщина, худая, обнаженная до пояса. Юбка с длинным разрезом почти до пояса, так что нога при любом движении высовывается почти целиком.

Она заулыбалась, показывая длинные острые зубы, с любопытством уставилась на Ютланда.

– Мальчик, не слишком ли опасно ходить ночью через кладбище?

Он сдвинул плечами.

– А почему должно быть опасно?

Она сказала насмешливо:

– Потому что я здешняя Смерть.

Он ответил вежливо:

– Извините, но я нездешний.

Она рассмеялась.

– Очень остроумно! Но нездешние здесь становятся здешними. Навсегда.

Он покачал головой.

– Извините, у меня слишком много дел. Пропустите меня.

Она уперла руки в бока, глаза стали совсем веселыми.

– Впервые такого вижу! Ты настолько глуп, что даже не боишься?

– Может быть, – ответил он очень вежливо, – может быть, я даже очень глуп. Но что не боюсь, это вы угадали.

Она уже смеялась, глаза сверкали.

– Как жаль, что ты еще совсем ребенок… Я бы с тобой позабавлялась дольше.

Он сказал сухо:

– Я не ребенок. Пропустите меня.

– Нет, – сказала она уже другим голосом, – ты останешься здесь.

– Вы ошибаетесь, – ответил он.

Она ухватила его за руку, но он легко отодвинулся, она растерялась, никогда такого не случалась, дернула его к себе, он повернулся к ней лицом. Она вздрогнула, в глазах мальчишки разгораются опасные искры безумия, губы задергались.

– Ты… болен? – спросила она. – Тогда тем более…

Она вскрикнула от неожиданности и боли, а он ухватил ее за горло и с силой прижал спиной к дереву. Она не успела опомниться, как он перехватил ее за ногу и, раскрутив вокруг себя, с силой ударил головой о каменный столб. Хрустнуло, на камне осталось темное пятно, а мальчишка в яростном исступлении бил ею, как пыльным мешком, по деревьям по каменным плитам, по истуканам, несколько раз ударил о землю, а когда выпустил из рук, посмотрел с такой яростью, словно желал еще потоптать ее ногами.

– Ты жива, – проговорил он страшным лязгающим голосом, – но ты не скоро встанешь после такого… урока. Будь вежливой, дрянь! Иначе в следующий раз, когда буду идти здесь, привяжу к тебе вот эту плиту и заброшу на дно вон того озера! Поняла?

У нее не было сил кивнуть, во всем теле не осталось ни

одной целой косточки, она чувствовала, что будет приходить в себя несколько недель, а все это время крестьяне осмелеют и будут ходить здесь безнаказанно. А в ней до конца дней будет жить ужас, что он выполнит свою угрозу.

А он пошел дальше, еще больше распаляясь, доказывая ей, Мелизенде, что он не дурак, а это она дура, он мужчина и не будет плясать под ее дудку, не должен и не может, иначе кем он тогда станет…

Около барака у входа и возле оружейной вовсю полыхают костры, потрескивают поленья, багровые блики прыгают по выпуклым латам, металлическим шлемам. Голоса доносятся сильные, грубые, полные сдержанной ярости и готовности к немедленной схватке.

Распоряжался высокий чародей могучего сложения, настоящий гигант, такой уделает в схватке любого ратоборца. Ютланда вообще не заметил, словно тот не крупнее мыши, Ютланд сказал торопливо:

– Уважаемый, я хочу в отряд.

Чародей отмахнулся.

– Иди-иди, мальчик.

Ютланд спросил:

– А вы в самом деле чародей?

– Я боевой маг, – ответил чародей, – так что не угадываю, в каком кармане ты держишь фигу.

– Тогда вы не знаете, что я гожусь.

Чародей сделал небрежное движение, словно отгонял муху, лицо выразило скуку.

– Брысь. Не годишься, это же видно.

– Правда? – Ютланд посмотрел ему прямо в глаза. – Но я уже ходил в Болотную гать и победил Водяника. Да и мудрый Ламтаил не согласен с вами…

Чародей вздрогнул, посмотрел на Ютланда внимательнее. Ютланд, не опуская глаз, сказал очень вежливо и скромно:

– Меня зовут Ют, я простой пастух с далеких гор. Так как насчет отряда?

Чародей смотрел на него остановившимся взглядом, даже не вздрогнул, когда к ним подбежал и ухватил его за руку воин в великолепных доспехах, с большим красивым щитом и мечом на перевязи за спиной, весь подтянутый, в глазах готовность идти на любой подвиг.

– Громыко!.. Я здесь!

– Опаздываешь, – проворчал гигант, он с усилием оторвал взгляд от Ютланда. – Ладно, посмотрим, что получается. Итак, готовим отряд в Огненный Провал. Клан – «Темный Легион». Ох, как вы забодали со своими «темными». Почему каждый старается выглядеть гаже?.. Ладно… Следопытом идет Милай, он убивал огнедышащих драконов, казнил Зафарга – повелителя рарахов, побил много велетов-душегубов… Все слышали?

Ютланд слушал жадно, но на него внимания никто не обращал, мало ли какому пастушонку не спится, мечтает о подвигах, снует возле героев и жадно ловит обрывки их разговоров…

– Чародей Максим, – сказал Громыко громко, – знаменит тем, что убил семьдесят пять куявов, сто двадцать раз участвовал в великих сражениях и в семидесяти четырех из них вышел победителем. Он был в Цитадели Дэвов, бывал в Оледенелой Долине, посетил Студеное ущелье и постранствовал на Ледяных Берегах, что уже немало!