Южная кровь
Шрифт:
– Где?
– Это допрос?
– Стенькина доставили в больницу в твоей форме.
– В моей форме?!
– Ты брал с собой на яхту свой мундир?
– Брал…
– Где он?
– Ну где, на месте… Ты это серьезно?
– Я хочу посмотреть на твою форму.
Варшавин кивнул, не мигая глядя на Родиона, повернул к яхте, поднялся по трапу. Родион за ним, но Леня-Леон перегородил ему дорогу.
– Стоять!
Парень смотрел на Фомина грозно, но в его взгляде не чувствовалось желания посмеяться, поглумиться над участковым. Да и в любом случае Родион
Варшавин появился минут через пять, нахмуренный, озадаченный.
– Нет формы! – глядя на Родиона, качнул он головой.
– Но была?
– Была. Я на всякий случай с собой взял.
– Стенькина вчера видели возле твоей яхты. Возможно, он поднялся на борт.
– Быть этого не может.
– Поднялся на борт, а тут вы с Леоном появились, парень спрятался.
– На яхте?
– На яхте, – кивнул Родион. – А вы его нашли, ударили по голове и вывезли на дорогу.
– Леон, ты кого-нибудь на яхте находил? – спросил Варшавин, внимательно глядя на своего помощника.
А вдруг Леня действительно ударил Стенькина без его ведома?
– Нет.
– Кого-нибудь бил?
– Да не было никого на яхте.
– А спрятаться на яхте можно? – спросил Родион.
– Слона спрятать можно, – свысока глянул на Фомина Варшавин.
– А со Стенькиным ты где познакомился?
– Познакомился… Так, погоди, он в моей форме был?
– Китель ты с него снял, – кивнул Родион.
– Какой китель? Не снимал я ничего!.. Стенькин так сказал?
– Не помнит он ничего, память потерял. Амнезия у парня. Только ты не радуйся, это пройдет.
– А я радуюсь?.. Ты видишь, что я радуюсь?
– Я вижу, что тебя не в те степи занесло. Спокойно здесь без тебя, а как ты появляешься, так и начинается…
– Я Стенькина твоего и пальцем не тронул.
– Откуда ты его знаешь?
– Откуда я его знаю… Ну, виделись, – замялся Варшавин.
– Где виделись? Когда?
– К Майе мы подплыли…
– Подплыли? – усмехнулся Родион.
– Подошли, – поправил начальника Леон.
– Майя на пристани стояла, там, у своего дома. Ну я спросил… А я должен тебе рассказывать? – вдруг скривился Варшавин.
– Должен. – Родион смотрел в глаза Глеба пристально, с чувством непоколебимой уверенности в своих силах.
– Стенькин этот в больнице?
– С черепно-мозговой травмой. И в твоей форме.
– Мы с Майей разговорились, а тут этот Стенькин. Она увидела его, закричала – на него, на меня. И ушла. А Стенькин матом на меня выругался.
– И ты затаил обиду?
– Да я больше его и не видел.
– Когда это было?
– Позавчера.
– А вчера ты снова с Майей говорил?
– Ну да, встретил случайно в станице.
– Случайно? И здесь ты случайно? – Родион кивком указал на яхту.
– А это не твое собачье!
– Значит, и пальцем Стенькина не тронул?
– Нет.
– Я тебе не верю.
– Да мне все равно.
– А надо, чтобы я поверил. Надо Стенькину память вернуть. Отправь его в Москву, пусть профессора ему память вернут… Или боишься?
– Да не трогал я твоего Стенькина!
– Пусть он сам это скажет.
– Я и сам могу память вернуть, – глянув на яхту, с усмешкой сказал Варшавин.
– Перемотать назад? – правильно понял Глеба Родион.
Действительно, яхта была оборудована и сигнализацией, и системой видеонаблюдения. Сигнализацию, возможно, забыли включить, но камера должна работать независимо от нее.
Варшавин смерил Родиона нарочито-небрежным взглядом, как будто решал, можно ему подняться на борт или нет. Наконец, разрешая, кивнул.
– Можно перемотать запись даже при тебе.
И снаружи яхта казалась большой, и внутри просторная. На первой палубе вместительная кают-компания, за ней спальня с широкой кроватью. Лестница вела в нижние каюты, и там наверняка все в цветах красного дерева. Роскошь просто потрясающая. И все это могло принадлежать Лере. А она выбрала маленький саманный домик и работу в затхлой районной больнице. Но ведь все могло измениться в любой момент. Лера еще могла повернуться к нему лицом.
Варшавин плеснул себе в хрустальный бокал немного виски, Родиону даже не предложил. Сам вывел на экран изображение с видеокамер. И действительно, Стенькин попал в кадр. Вчера в шестнадцать десять поднялся на борт яхты и пропал в ее недрах. Минут через пятнадцать после этого появились Варшавин и Леон. Один остался на яхте, другой спустился по трапу. Потом тишина. Стенькин появился в двадцать пятнадцать, было уже темно, но у пристани горел фонарь, да и прожектора с яхты светили. Никто Стенькина не подгонял, голова целая, без бинтов, и шел он с оглядкой, опасаясь преследования. А под мышкой держал свернутую в рулон форму Варшавина, тускло блеснула звездочка на погонах.
– Вот сволочь! – выругался Глеб.
– Заходи кто хочешь, бери что хочешь!
– Вот-вот!
Варшавин взял чистый стакан, бросил в него лед, плеснул виски, подал Родиону.
– Да пошел ты!
Сразу надо было предлагать. Он бы отказался, но молча.
– А ведь это ты, Фомин, Стенькина этого ко мне отправил! – неожиданно заявил Варшавин.
– А Леон твой на берегу был, когда Стенькин уходил? – спросил Родион.
– На берегу.
– И камер там нет.
– Думаешь, Леон мог перехватить Стенькина?.. Другого предположения я от тебя и не ожидал.
– Кто-то ударил Стенькина. И очень крепко ударил.
– Леон точно не мог… Он бы сказал…
– Стенькин скажет. Память вернется, и он скажет.
– Я за твоим Стенькиным не выходил, – кивком указав на экран телевизора, сказал Варшавин. – С меня взятки гладки. Проваливай, Фомин, утомил ты меня!..
Увы, но Родион пропустил мяч в свои ворота. Если Стенькина ударил Леон, то с него и надо спрашивать. А если вдруг бил Варшавин, то ему ничего не будет. Ну, продержат его пару суток в изоляторе, и на этом дело против него закончится. Папочка в лепешку разобьется, но вытащит своего отпрыска из любого дерьма, еще и Родиона крайним сделает.