Южная кровь
Шрифт:
– Ну да, скромность помешала, – усмехнулся тот.
– И все равно Фомин лучше!
– Чем кто?
– Чем все! – Майя снова повернулась к дому и пошла.
– Вы так и не ответили на мой вопрос, гражданка Туманова! – Голос Варшавина прозвучал резко как щелчок бича.
Майя остановилась. Он ведь действительно полковник Следственного комитета, лицо, можно сказать, официальное. Девушка повернулась к нему с кислым выражением лица. «Ну что еще?» – говорил ее взгляд.
Варшавин заставлял себя улыбаться, стараясь казаться добрым, но от испытываемого им внутри гнева глаза
– Кто такой Стенькин? Кто он для тебя?
– В одной школе учились.
– Ты с ним купаешься? – с ехидцей спросил Варшавин.
– Что, простите?
– С мужем спишь, с любовником купаешься.
– Нет у меня любовника! – Майя хищно сузила глаза. – И не будет!..
– Так я же видел тебя на пристани рядом со Стенькиным.
– А я в гробу тебя видела!
– Очень вежливо!
– Это не вежливость, это воспитание.
– Даже так?
– А ты не знаешь, что такое воспитание? Так я объясню! Это когда хочешь послать кого-то на хрен, посылаешь его лесом!.. Ну чего стоишь? Скатертью по морде!.. – Майя махнула рукой, словно отгоняла от себя надоевшего Варшавина.
– Ты нарочно меня злишь? – отбросив политесы, сверкнул взглядом Варшавин.
– А если достал?
– Я ведь знаю, чем твой отец раньше занимался.
– Что?! – похолодела Майя.
Ну да, ошибся отец в молодости, не той дорогой пошел. Но Фомин выяснил, не убивал отец никого на той злосчастной свадьбе, когда погибла дочь крутого авторитета. Должен был, но не смог заставить себя выстрелить.
– Ничего. – Варшавин смотрел на нее напряженно, с демонической улыбкой.
Он вел себя так, словно ставил в зависимость от него. А ведь он действительно мог испортить жизнь ее отцу. Влезет в его прошлое, найдет или придумает что-то криминальное, возбудит уголовное дело, а это тюрьма… Фомин предупреждал, что Варшавин очень опасный человек.
– Не надо трогать моего отца.
– Не надо мне дерзить, девочка моя.
– Извините! – выдавила Майя.
– Плохо тебя отец воспитывал, не знаешь ты, что такое вежливость и воспитанность. Но мы его наказывать не будем. Пусть живет себе спокойно, да? – коварно усмехнулся Варшавин.
– Пусть живет, – кивнула Майя, завороженно глядя на него.
– Значит, нет у тебя любовника?
– Нет.
– И твой муж тебя к Стенькину не ревновал?
– Нет.
– А к Фомину?
– При чем здесь Фомин?
– Фомин всегда при чем, – сказал сквозь зубы Варшавин. – Фомин ведь тоже мог пристукнуть Стенькина.
– Фомин мог увести у вас девушку, – не удержалась и съязвила Мая.
Варшавин ничего не ответил, но его лицо потемнело от гнева.
– Это было не так уж и трудно, – с едкой ухмылкой продолжала Майя. – И я могу сказать почему.
Не тот он мужчина, который нужен женщинам, и Майя готова была сказать ему это в лицо.
– Убирайся! – сквозь зубы процедил Варшавин.
– Пойду подумаю над своим воспитанием, – кивнула она, поворачиваясь к полковнику спиной. И уже на бегу бросила: – А вы подумайте над своим поведением!..
Варшавин, конечно, козел, но ведь он вполне мог стать человеком. Надо всего лишь поработать над своим характером, очистить в себе от грязи все лучшее, светлое, доброе. Но пусть он сам работает над собой, а от Майи держится подальше.
Глава 3
Один дом из красного кирпича, другой из белого. Один дом пустовал, в другом жила семья, старушка лет восьмидесяти, ее дочь и внучка. Старушка ничего подозрительного не видела, дочь только что вернулась из рейса: работала проводником на поездах дальнего следования. Подозрительную активность в районе своего дома в ночь с двадцать девятого на тридцатое могла наблюдать только внучка, но вчера вечером Родион застать ее не смог. Ольга Микешина тоже работала на железной дороге диспетчером, вчера она дежурила в ночь, сегодня сменилась, и наконец-то Фомин мог с ней поговорить.
– Да, я видела позавчера человека. Туда прошел. – Женщина махнула рукой в сторону реки, затем повела обратно. – Потом назад. И снова туда.
Женщина еще молодая, может быть, лет тридцать, может, чуть больше, но уже баба. В смысле девушкой ее точно не назовешь. Не то чтобы располнела, нет, худенькая, но не стройная. Плечи опущены, как будто жизнью придавлены. И одета кое-как. Ни малейшего желания выглядеть лучше – даже в присутствии мужчины.
– В форме был?
Китель Родион нашел еще вчера, действительно валялся в кустах.
– Не знаю. Раньше у нас ночью фонарь горел, а сейчас темно, я в сельэнерго звонила, сказали в администрацию обращаться… Темно было. Да и забор у нас, деревья, а за калитку я не выходила. Ну ходят и ходят. Может, совсем разные люди.
– Но вы же подумали, что один человек?
– Ну подумала…
– Человек этот в фуражке был?
Забор вокруг дома не настолько высокий, чтобы закрыть человека с головой. И сквозь деревья мог просматриваться силуэт человека в фуражке.
– Да нет, не видела…
– Значит, проходил человек?
– Пешком. Вас же ночь интересует.
– Ночь. И кто пешком шел, и кто на машине ехал… Может, на мотоцикле кто-то проезжал.
Фомин имел в виду квадроцикл, на котором Майя могла отправиться к Варшавину. Во всяком случае, Стенькин мог решить, что у Майи тайный роман с Глебом. Может, он потому и нарядился в краденую форму, чтобы поймать ее с поличным. Выйти к ней при параде, чтобы она приняла его за Варшавина, перегородить путь и посмотреть за реакцией. Вдруг Майя бросится ему на шею… Посещала Родиона такая мысль.
– Да нет, никто не проезжал. Если только на лошади.
– На лошади?
– Ну, я уже спать легла, слышу, конь заржал. Тихое такое ржание с пофыркиванием раздалось. Одна лошадь фыркнула, другая ответила. Я знаю, лошади так переговариваются между собой… И копыта стучали. Тихонько так. Я бы и внимания не обратила, если бы лошадь не заржала.
– Так лошадь или конь?
– А что, есть разница? – улыбнулась Ольга и даже расправила плечи, задорно глянув на Родиона.
– Конь как бы мужского рода.