Южная пустошь 4
Шрифт:
Мы с Амилом вышли во внутренний дворик. Аррам кивнул мне, приветствуя и продолжил седлать наших лошадей с клеймом султана на крупе. Нам бы, конечно, не помешали свежие и отдохнувшие кони, тем более их у Илнара было очень много, но оставлять здесь такие явные улики было бы большой глупостью.
— Ваше величество, — ко мне подлетел сам Илнар, — мне очень жаль, что так случилось… Я дал вам слово, что вы сможете остаться в моем доме сколько угодно времени, и мне очень горько, что я не смогу сдержать его…
— Не извиняйтесь, — кивнула я, — это не ваша вина.
—
Я улыбнулась. И встав на цыпочки и наклонившись, чтобы оказаться на уровне уха Илнара, прошептала:
— Это очень плохой вопрос, господин Илнар. Поверьте, вам лучше забыть и никогда не повторять его даже про себя… Иначе султан будет очень недоволен.
— Но все же, — так же шепотом ответил он, — зачем великому султану грилорская королева? До меня доходили, конечно, слухи о вашей связи, но…
— Я вас предупредила, господин Илнар, — перебила я его. — Вам ли не знать, что некоторые тайны лучше похоронить и никогда не показывать…
— Да, но…
— Никаких «но», — я снова не позволила ему говорить. — Забудьте и никогда не вспоминайте…
Илнар кивнул и наконец-то замолк. А я выдохнула. Все же охота объявлена не на беглую рабыню султана, а именно на меня. Эбрахил решил, что раз я сама приехала на территорию султаната, то он может забыть про свое слово и заставить меня остаться…
Нет, уж… Обойдется.
— Отправляемся немедленно, — скомандовала я и зашагала к своей лошади.
Если бы Зелейна не успела собраться, то я уехала бы без нее… солнце уже показалось над горизонтом, а это означало, что люди султана могут заявиться в любой момент. И хотя вчера вечером готова была биться за свою свободу и умереть без цепей и ошейника, сегодня утром мне так же сильно хотелось избежать столкновения: у меня совсем другая цель. Я должна добраться до Великого отца и остановить гибель Грилории… И всего остального мира.
Зелейна успела. Они с Амилом, который остался ждать мать, догнали нас у небольшой калитки в каменной стене, которая выходила на совершенно безлюдную местность за городом.
— Елина, — Зелейна, дернув лошадь за поводья пристроилась рядом со мной, — почему ты бросила нас? Нам надо держаться вместе… Я так торопилась, что не успела совершить омовение, — пожаловалась она, — здесь где-то должен постоялый двор, нам нужно остановиться там, чтобы привести себя в порядок. Я не могу продолжать путь в таком виде…
Я вздохнула. Иногда Зелейна вела себя как капризный ребенок и утомляла меня.
— Мы нигде не будем останавливаться, — отрезала я. — Это небезопасно. Если вам тяжело путешествовать без омовений, то вы с Амилом можете вернуться. Люди Эбрахила вас не тронут, им нужна я.
— Но, Елина! — возмущенно начала Зелейна, но я перебила и ее…
— Я все сказала, — произнесла как можно жестче и добавила, — и, кстати, обращайтесь ко мне на вы и по титулу… Здесь не гарем и вы уже не
— Вот значит как? — протянула она.
Ссориться с Зелейной не хотелось, но после того, как она стала ахирой, с ней, действительно, стали происходить странные метаморфозы. Чем дальше, чем сильнее она становилась похожа на несдержанную истеричку, озабоченную исключительно собой. И куда делать ее степенность, уравновешенность и уверенность в себе и своих силах, которые так понравились мне в первой жене султана…
— Именно так, Зелейна. — произнесла я. — Я ничего не имею против вас, вы всегда были мне симпатичны, но иногда мне кажется, что лишившись титула первой жены вы вернулись в те времена, когда жили в доме отца, и ведете себя, как бестолковая восемнадцатилетняя девица. И, поверьте, если бы я знала, что вы станете требовать от меня утренних омовений, в то время, когда всем нам угрожает опасность попасть в руки Эрахила, предпочла бы оставить вас в Грилории…
— Мама, — В наш разговор вмешался Амил, — ее величество права. В последнее время ты очень сильно изменилась. Я не узнаю тебя…
— И ты, сын, на ее стороне? — возмутилась Зелейна. В ее голосе звучала обида и слезы.
Амил вздохнул:
— Вот опять, мам… Я раньше ни разу не слышал, чтобы ты говорила со мной таким тоном. Я всегда был уверен, что ты…
— Потому что я всегда говорила таким тоном с твоим отцом! Но я больше не нужна ему! — в отчаянии воскликнула Зелейна, перебивая сына, и разрыдалась.
Глава 4
Можно освободить раба от рабства, но, если он с детства привык принадлежать, то так и будет искать себе хозяина. Так и Зелейна. Несмотря на готовность достойно принять свою судьбу и попробовать на вкус свободу, она все это время неосознанно искала человека, который взял бы на себя ответственность за ее жизнь. Отсюда ее капризы, плаксивый тон и показательная беспомощность.
Все это пронеслось в моей голове в один миг. А потом я снова в тысячный раз почувствовала, свою вину перед сыновьями Грилора, которых я невольно обрекла на такую жизнь. И сразу же стало невозможно злиться на Зелейну. Она не виновата, что родилась рабыней, что всю жизнь прожила с ошейником и оказалась на свободе совершенно не готовой к тому, чтобы принять эту свободу…
Я мысленно выругалась и натянула поводья, чтобы оказаться рядом с рыдающей под покрывалами бывшей рабыней.
— Зелейна, перестань плакать, — спокойным голосом, старательно пряча эмоции, попросила я. — Как только мы пересечем границу, то при первой же возможности остановимся в постоялом дворе и совершим омовение.
— Я не поеду в земли бесстыжих ахир! — тут же отозвалась Зелейна тоном капризного ребенка.
И мне захотелось прибить ее на месте.
Я зарычала и пришпорила лошадь, вырываясь далеко вперед всего нашего отряда. Если раньше я жалела Зелейну, то сейчас мне стало жаль Эбрахила, который мучился с капризной женой столько лет. И такое «сокровище» у него было не одно. Вот уж точно, собрать гарем женщин это один из способов самоистязания.