Южный Урал, № 10

Мальков Владимир Анатольевич

…Белогвардейские части, откатываясь от Зауральска, укрепились на правом берегу Тобола. Стояла поздняя осень. После сильных дождей дороги в низинах превратились в сплошные болота и лошади с трудом вытаскивали ноги из хлюпкой грязи.

Полк, в котором служил теперь Сергей Фирсов, призванный в колчаковскую армию, был расположен недалеко от Зауральска. Дальше шли казачьи станицы и кривой линией уходили в степь. Артиллерийская стрельба не утихала ни днем, ни ночью. Цепляясь за водный рубеж, белые делали отчаянные попытки задержать наступление красных войск. Бои шли с переменным успехом. Сильная огневая защита белогвардейцев сковывала наступательные действия отдельных частей Красной Армии, мешала им форсировать реку. Нужно

было нащупать слабые места противника и ударить по нему с тыла. Конная разведка 269-го полка тридцатой дивизии темной ночью перешла Тобол и углубилась в тыл беляков. Смутные очертания берега остались далеко позади, и перед разведчиками лежала степь, казалось, спокойная и равнодушная ко всему, что происходило вокруг.

Командир разведки ехал впереди своей группы, чутко прислушиваясь к шорохам ночи. Справа, вверх по реке, горели неприятельские костры, и при ярких вспышках огня виднелись силуэты часовых. Проехав небольшой кустарник, он вполголоса подал команду своим людям, и кони перешли на рысь. Перед утром, объехав стороной казачью станицу, маленький отряд стал углубляться в степь. Рассвет их застал далеко от Тобола. Спрятав коней в балке, разведчики с восходом солнца поднялись на старый курган и залегли. В полдень они заметили большой казачий отряд, который направлялся мимо кургана на Зауральск.

— Лишь бы кони не заржали в балке, — заметил с тревогой старший из разведчиков и, приложив бинокль, стал наблюдать за белоказаками. Отряд проехал мимо кургана на расстоянии полкилометра, удаляясь все дальше и дальше к правому берегу Тобола. Опасность миновала. Разведчики продолжали наблюдать. Затем прошла рота пехотинцев, и вслед за ней потянулась артиллерийская батарея. Белые подтягивали силы ближе к Зауральску, оставляя участок, где находились разведчики без надлежащего заслона.

Ночью был послан связной, благополучно перебравшийся через Тобол с донесением. Медлить было нельзя, и на рассвете красная конница, форсировав реку, углубилась в прорыв. За ней прошла и пехота.

Не ожидая нападения с тыла, зажатые с двух сторон, колчаковцы заметались под перекрестным огнем и, бросив обозы, отошли к Ишиму. Вместе с ними ушел из Предуралья и Сергей Фирсов. Накануне отхода он долго стоял на берегу Тобола, вглядываясь в левый берег, где за редкими перелесками, крестьянскими пашнями, лежал Марамыш. Сумрачным взглядом он окинул окопы красных и сдвинул брови. Наступал осенний вечер, холодный и неласковый. Моросил дождь и вскоре закрыл берег реки молочной пеленой тумана. Сергей не спеша повернул к своему лагерю. Сел на лежавшее бревно недалеко от костра и задумался.

«Перебежать к красным, как сделали многие солдаты? А дальше что? Смотреть, как хозяйничают на его мельнице чужие люди, когда все отнято: дом, леса и земли, маслодельные заводы, все, что принадлежало ему». Сергей заскрипел зубами и порывисто поднялся. Подошел к своему вещевому мешку, вынул походную фляжку с водкой и с жадностью припал к ее горлышку. Выпив ее до дна, он провел рукой по давно небритому подбородку.

— Все кончено! — прошептал он. — Водка выпита, и жизнь потеряна. Но нет, без боя я не сдамся!

Сергей, туго набив винтовочными патронами подсумок, прицепил шашку.

— Скажи эскадронному, что поехал в сорок шестой полк с пакетом, — заявил он вахмистру и, подойдя к коновязи, вскочил на свою лошадь. Вскоре фигура всадника с конем потонула во мраке осенней ночи. Сергей ехал на мельницу отца. Он знал, что красных там нет, и был спокоен. Он стремился попасть на мельницу до рассвета. Потайное место, где хранился ящик с аммоналом, ему было известно. Сергей то и дело пришпоривал коня.

«В котельную надо проникнуть со стороны реки, — думал он, — так безопаснее». Время приближалось к полночи. Усталый конь шел уже шагом. Впереди мелькнул слабый огонек и погас. И, когда Сергей выехал из маленькой знакомой ему рощи, огонек, казалось, горел недалеко. «Скоро мельница». Поднявшись на стременах, Сергей стал напрягать зрение. Все было затянуто густой пеленой тумана, и ничего не было видно.

Водная пыль забивалась под воротник шинели, стекала с лица. Смахнув ее с усов, Сергей остановил лошадь. До его слуха донесся глухой лай собаки. Вскоре лошадь Фирсова беспокойно повела ушами и издала тревожный храп. Где-то недалеко в степи прозвучал тоскливый вой одинокого волка. Сергей снял с плеча винтовку и положил на седло. «Воет, проклятый, собак поднял некстати», — подумал он недовольно и тронул коня. Объехав мельницу стороной, он углубился в прибрежные кусты и слез с лошади. Не выпуская винтовки из рук, Фирсов, цепляясь за тальник, медленно спустился к реке. Вот и знакомый колышек, вбитый в землю еще старым Никитой. Здесь должен быть ящик с аммоналом, так показывал отец. Положив винтовку возле себя, Сергей начал шашкой разрывать землю. С реки дул холодный ветер. Плескались о берег волны. Фирсов торопливо, порой останавливаясь, прислушивался к шуму воды и прибрежного кустарника. Наконец острие шашки уперлось во что-то твердое, и Сергей вытащил ящик. Открыл крышку и, положив в карман бикфордов шнур, стал подниматься со своей ношей наверх. Он осторожно пробрался к заднему ходу, который вел в котельную, и нажал плечом на маленькую дверь. Она оказалась закрытой изнутри. Сергей сделал попытку еще-раз открыть дверь, но, несмотря на его усилия, дверь не поддавалась.

Фирсов ощупью направился вдоль стены и остановился на углу, вглядываясь в темень. Рабочие мельницы спали. Лишь в конторе светился огонек. Обойдя осторожно двор, Сергей подкрался к окну. Через мокрые от дождя стекла были видны сидящие за столом люди. Один из них, высокий и широкоплечий, одетый в кожаную тужурку, показался Фирсову знакомым, проведя осторожно рукой по стеклу, он узнал Епифана Батурина.

«На мельнице партизаны», — пронеслось в голове Сергея и, пятясь от окна, он вернулся к углу, где лежал аммонал. На дворе было тихо, не слышно и собак.

«Сторож, вероятно, спит», — Фирсов тихо пошел мимо предамбарья и, обойдя весы, стал приближаться к входу в котельную. Неожиданно он услышал за собой голос:

— Эй! Кто тут бродит?

Сергей замер и, казалось, слился с темнотой. Было слышно, как звякнул затвор винтовки.

— Эй! Кто там? — повторил сторож.

Опустив тихо ящик с аммоналом на землю, Сергей быстро повернулся на шум шагов и, когда охранник подошел ближе, рванул дуло его винтовки и навалился на опешившего сторожа. Залаял, гремя цепью, знакомый Сергею огромный рыжий пес Полкан. Ему ответили собаки из поселка. Из конторы по ступенькам лестницы застучали сбегавшие люди. Бросив полузадушенного охранника, Сергей метнулся через двор в кусты, где была лошадь, и, вскочив в седло, помчался в степь. Перед утром он чуть не наткнулся на разъезд красных, и только быстрый конь спас его от погони. Сергей углублялся все дальше и дальше в безлюдную степь. В полдень, проехав стороной казахский аул, ок заметил одинокую юрту и направил к ней коня. Встреченный лаем собак, голодный Фирсов крикнул вышедшему из жилья пастуху-казаху:

— Дай ашать.

— Колчак? — не спуская глаз с погон Сергея, спросил тот.

— Колчак, Колчак! — ответил тот торопливо и выжидательно посмотрел на казаха.

— Колчак-та албасты [4] , — хозяин юрты презрительно сплюнул и повернулся спиной к путнику. — Айда, езжай! — махнул он рукой на степь. — Моя Колчак не кормит.

Сергей выругался и тронул коня за повод. Под вечер он оказался в полосе солончаков, и усталая лошадь пошла шагом. Фирсов слез с седла и потянул ее за повод. Конь едва передвигал ноги. Сергей огляделся. Кругом лежала мертвая равнина, покрытая тонким налетом соли. Попрежнему моросил мелкий дождь, и серые облака стремительно неслись над степью, бросая холодные волны водяной пыли на еле бредущую лошадь и одинокого человека, похожего на затравленного волка…

4

Албасты — злой дух, чорт.