Южный Урал, № 10

Мальков Владимир Анатольевич

Т. Тюричев

СТИХИ

ВЕСНА ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

В садах зацветающих, в парках зеленых, В полях, где посевами новь проросла, В улыбках людей, в эту землю влюбленных, Я вижу, как шествует наша весна. Весна, о которой веками мечтали, Которой немало мы отдали сил, Весна, что открыли нам Ленин и Сталин, Весна, что народ от врагов защитил. Я чувствую снова всем сердцем горячим. Как много нам каждому в жизни дано, Какой нам прекрасный удел предназначен Одетой в леса пятилеток страной! Растет и цветет трудовая Отчизна, И мы вырастаем могучими с ней. Весна — золотая пора нашей жизни, Когда мы мечтаем и любим сильней; Когда молодеем душою и сердцем, И кровь наша в венах быстрее течет. Весна человечества нынче корейцев В священные битвы с врагами ведет. В Малайских

лесах и в окопах Вьетнама, В задавленной рабством любой стороне Она поднимает свободное знамя, Пути преграждая преступной войне… Все ярче нам светит весеннее солнце, Все краше народов становится жизнь. Нет радости большей, как жить и бороться За высшее счастье людей — коммунизм.

ЛЕНИНСКИЙ РАЙОН

Пусть город наш еще не очень Архитектурой знаменит, Но он, как труженик-рабочий, Красу особую хранит. Мы здесь учились смыслу жизни, За планы смелые дрались, И встал завод Орджоникидзе, А дальше ТЭЦ и КПЗИС, Дворцы культуры, школы, парки, Дома, в которых мы живём, — Все это Родине подарки, Согревшей нас своим теплом, На подвиг ратный вдохновившей Своих любимых сыновей И нашу юность озарившей Величьем ленинских идей — Всех, кто по ленинским заветам Построил Ленинский район. Ильич не только в монументах. — В сердцах людей запечатлен. И, как живая, с пьедестала Простерта Ленина рука, Которая с броневика Пути навек нам указала.

Л. Куликов

КЛИНОК

Стихотворение

В край любимый, в дом отцовский, Тридцать с лишним лет назад Возвратился Клим Орловский Красной гвардии солдат. Был он славный эскадронный, Контру доблестно рубил. За отвагу сам Буденный Конармейца похвалил. Но однажды пуля белых Климу в грудь впилась осой. Проболел полгода целых, Подлечился и домой. Каково глядеть солдату На родимые места? Заколоченные хаты, Оскуденье, пустота. На непаханных наделах Ходит ветер по стерне. Кто у красных, кто у белых — Вся деревня на войне. Хлеба нет — и жизни нету, Как ни кинь — кругом беда. И побрел народ по свету, Кто батрачить, кто куда. Потому и у солдата Двор заброшен, пуст и дик. У подгнившей серой хаты Клен молоденький поник. И его тепло, как сына, Потрепал солдат рукой: «Не кручинься, сиротина, Потому как я с тобой. Ты расти большой да стройный Всем ветрам наперекор. Ты прими нас в полдень знойный Под зеленый свой шатер»… Но не часто на скамейке Возле клена Клим сидел. И в Совете и в ячейке С каждым днем все больше дел. …Раз под вечер по дороге, Колесом взметая пыль, Прокатился крутобокий Броневой автомобиль. И пока наш Клим дивился, Кто там едет на таком, — Броневик остановился И затих, чихнув дымком. Знать, случайная причина Прервала его разбег. Показался из кабины Черноусый человек. А на нем — шинель простая, Шлем со звездочкой и шарф, Сбоку сумка полевая… Не иначе — комиссар. Приглядевшись к военкому, Конник вышел на крыльцо. До чего ему знакомо Это смуглое лицо. Где он видел эти брови, Зорких глаз спокойный свет? Не ему ли в Подмосковье Ты, Орловский, сдал пакет? Конник просит гостя в хату, Достает из печки щи. Угощенье не богато, Да зато от всей души! Но приезжий — к сердцу руку, Отказался от еды И, раскуривая трубку, Попросил глоток воды. Говорили про погоду: — Всем хорош степной наш край, Да считай, что раз в три года На полях неурожай. Не поспоришь с ветром жгучим — От него добра не жди. Не предпишешь вешним тучам Сдать излишние дожди. До того она капризна И слепа, природа-мать Что и силам коммунизма С ней вовек не совладать… — Слишком мрачен ваш прогноз, — Гость с улыбкой произнес. — Почему нельзя в России В обстановке мирных лет Вред, что нам несут стихии, В основном, свести на нет? Отстоим свою свободу От нашествий и угроз И с капризами природы Поведем борьбу всерьез. Поживем, разбогатеем, Просветим свою страну И объявим суховеям Беспощадную войну! Гость умолк. Глаза сияли Так светло, как будто он Был в тот миг из дальней дали Коммунизмом озарен. И в словах его звучала Сила ленинских идей. От нее солдату стало Сразу легче и теплей. И сказал он: — Власть мы взяли И не выпустим из рук. Если мы царя прогнали, Разгромим и царских слуг. Но я все ж не разумею, Где найдем такой клинок, Чтоб злодею-суховею Буйну голову отсек? Гость загадочно смеется: — Унывать

нам не с руки. Будет время — все найдется: И рубаки и клинки. Тут у гостя в добром взгляде Вспыхнул хитрый огонек. — Например, у вас в ограде Есть один такой «клинок»… Броневик за поворотом Исчезает вдалеке, — Прислонился Клим к воротам, Размышляет о «клинке». Оглядел свой двор, оградку, Покосившийся сарай. «Вот загадка, так загадка, — Как умеешь, понимай». Возле клена до рассвета Просидел и все ж не мог Подыскать в уме ответа К той загадке про клинок. Что ж, товарищи, не будем Ставить факт в укор ему — Это в наши дни всем людям Стало ясно, что к чему. Конармейцем сбереженный Неразгаданный «клинок» — Вырос, стал могучим кленом, И раскидист и высок. А его хозяин, кстати, Он известный лесовод, Мощный строй зеленой рати Против засухи ведет. Покорятся нашей силе Суховеи и пески. Словно солнце светит в мире Коммунизма маяки. Наш народ добьется цели, Ибо твердо убежден: Все сбывается на деле, Что указано вождем!

Н. Долгов

КНИГА

Стихотворение

Мы книгу нашли средь руин под землей, Когда отгремела бомбежка, Буденновец Павка — любимый герой Глядел с запыленной обложки. Как будто на эту заботу в ответ Бойцам, опаленным сраженьем, Хотел он сказать дружелюбно: — Привет! Спасибо, друзья, за спасенье! Мы книгу в блиндаж отнесли к старшине, Он был у нас ротным поэтом, Своим сослуживцам при тусклом огне Читал он ее до рассвета. А утром горнист перед нашим полком Трубил боевую тревогу. Вскочили бойцы: — Дочитаешь потом! Теперь уж осталось немного. Два раза наш взвод в наступленье ходил, И каждый был полон отваги. Как будто частицу бесстрашия влил Буденновец Павел Корчагин. Вернувшись, мы место узнали с трудом: Фугаска в блиндаж угодила, Но больше всего мы жалели о том, Что книгу землею покрыло. Стелился по бревнам коричневый дым, И молча вздыхали солдаты, Но кто-то воскликнул: — Чего мы стоим? Беритесь, друзья, за лопаты. Шутили: — Корчагину смерть не страшна! Живого отроем, поверьте! И тихо в ответ подтвердил старшина: — Такой ведь закон у бессмертья.

Н. Глебов

В ПРЕДГОРЬЯХ УРАЛА

Главы из романа

Время действия романа «В предгорьях Урала» — канун первой империалистической войны, период подготовки Великой Октябрьской революции и годы гражданской войны на Южном Урале. Центральное положение в романе занимает семья Никиты Фирсова, судьба его сыновей Сергея и Андрея, сложившаяся по-разному.

С первых шагов сознательней жизни Андрей, почувствовав отвращение к волчьей правде своего родного дома, попадает под влияние ссыльных революционеров. Первоначально он склоняется к народникам, но под воздействием большевика Русакова становится коммунистом. Андрей участвует в подпольной работе, в гражданской войне. Он любит большевичку Христину, с которой и соединяет свою жизнь. Его брат Сергей и отец оказываются в стане врагов.

В романе показан рост политического сознания беднейшего крестьянства и трудового казачества, которые под руководством коммунистической партии пришли к победе Великого Октября и, участвуя в партизанских отрядах, помогли Красной Армии изгнать белогвардейцев с Урала и Сибири.

Печатаемый отрывок из книги рисует годы гражданской воины на Южном Урале, показывает организующую роль большевистского подполья, одного из руководителей борьбы с врагами революции товарища Русакова с его боевыми друзьями.

В начале января девятнадцатого года военный патруль задержал на одной из улиц Челябинска солдата без документов и отправил его на гарнизонную гауптвахту. Рано утром арестованного вызвал дежурный офицер.

— Имя и фамилия?

— Иван Устюгов.

— Какой части?

— Сорок шестого полка.

— Звание?

— Рядовой.

— Почему оказались в Челябинске?

— Не хочу воевать.

— Дезертир?

— Как большинство солдат…

— Образование?

— Учительская семинария.

— Партийность?

— По убеждению коммунист, но в партии не состою.

— Причина?

— Не успел оформиться.

Офицер побарабанил пальцами по столу.

— Сотников! — крикнул он. Из соседней комнаты вышел унтер-офицер. — Отправьте к Госпинасу, — он кивнул на Устюгова и занялся бумагами.

Унтер-офицер вышел с Устюговым в караульное помещение, а через полчаса солдат в сопровождении конвоира шагал в контрразведку. Солнце только что всходило, и улица была безлюдна. Конвоир, простоватый парень из Бродокалмакской волости, недавно мобилизованный в армию, путаясь в долгополой шинели, делал сердитое лицо и покрикивал на арестованного.

— Шагай побойчее, нечего вывески-то читать, — видя, что Устюгов поглядывает по сторонам.

— Дружба, ты табак куришь? — обратился солдат к конвоиру.

— Курю, — ответил тот и, вспомнив про свои обязанности, строго сказал: — Ты поговори у меня, вот двину прикладом по затылку, так узнаешь, где раки зимуют.

— А я и так знаю, — добродушно ответил арестованный.

— Где?

— В Мыркае.

— А ты разве мыркайский? — круглое, почти детское лицо солдата расплылось в улыбке. — Глядикось, так ты стало быть мыркайский? А ты там Нефеда Игнатьича знаешь, он на выезде живет…

— Знаю, — спрятав улыбку, ответил Иван, — мы с ним вместе рыбачили.

— Вот диво-то! Он ведь мне дядя, — обрадованно произнес солдат.

Устюгов не слушал конвоира. Заметив невысокий забор, он кошкой метнулся к нему. Перевалившись через изгородь, он оказался в кривом переулке. Было слышно, как хлопнул выстрел. Устюгов, поспешно завернул за угол дома, вбежал во двор и, огибая надворные постройки, оказался на пустыре.

Конвоир, потеряв арестанта, с досадой покачал головой и, прислонившись к забору, стал вытряхивать снег из сапога.

Прошло две недели. В районе Зауральска появился небольшой партизанский отряд. По сведениям контрразведки, повстанцами командовал опытный военный по кличке «Калмык». Это был Иван Устюгов. Выглядел он внушительно. Опоясанный пулеметными лентами с автоматическим пистолетом в тяжелой кобуре с боку кожанки, с мужественным обветренным лицом, он казался с первого взгляда суровым и злым. Но партизаны любили своего командира за ум и находчивость.

Однажды на поиски Калмыка из Зауральска вышел карательный отряд полковника Окунева. Стояли сильные морозы. Деревья были в куржаке, и снег затвердел. Белые двигались по направлению села Николаевки, где, по сведениям разведки, находился Калмык. Когда передовые части подошли к поскотине, неожиданно из-за снежных сугробов грянул залп. О движении карательного отряда Калмык был осведомлен. Белые залегли. Началась перестрелка. Партизаны стали отходить к гумнам. На снежной равнине было видно, как партизаны поспешно отступали к селу. Не отрываясь от бинокля, полковник приказал окружить Николаевку, и колчаковцы стали сильнее сжимать кольцо.