За борт!
Шрифт:
— Это работа, о которой я мечтаю! — воскликнула Амалия. — Жаль, что я этого вовремя не поняла.
— Но, девочка моя, в твоем возрасте совершенно не поздно начать все заново! Может быть, ты захочешь поработать у меня на практике?
— Я бы с удовольствием, но я работаю помощницей врача на полную ставку. Мне не дадут отпуск надолго.
Слава богу, она благоразумнее, чем я смела надеяться, подумала Эллен.
Наконец из-за облаков выглянуло солнце и, как по мановению волшебной палочки, потеплело. Из бассейна вылезли два сеньора, медлительные, словно морские коровы. Наскоро обтершись полотенцами, они почти синхронно облачились в белые купальные халаты, возлегли на шезлонги
Ортруд встала из-за стола. Она собиралась к себе в каюту: пора было начинать принаряжаться к сегодняшнему торжественному вечеру. Как только Эллен осталась одна, она решила заглянуть в библиотеку. Но не нашла там никого, кроме незнакомых людей.
Такой она свою дочь еще не видела: Амалия надела костюм с короткими рукавами, позаимствованный у Катиной матери. В нем она выглядела повзрослевшей и, можно сказать, солидной. Благородный шелк дюпиони слегка переливался, и вообще бирюзовый оттенок был девушке к лицу. Эллен была изумлена чудесным преображением ребенка. Покрутившись перед зеркалом, обе сочли себя очаровательными и непривычными.
— Почти как иностранки! Переодеваться — это так здорово! — вырвалось у Амалии.
Эллен согласилась кивком головы. Бесспорно, в ней сейчас говорила актерская кровь.
Ортруд тоже не теряла времени даром. Она появилась в серебристо-сером брючном костюме и топе с глубоким декольте, на шее у нее поблескивало ожерелье из овальных аметистов.
— Черт возьми! — изумился присоединившийся к ним Герд, облаченный в элегантный темный костюм. — Какое счастье мне выпало, оказаться в обрамлении трех граций!
— Постарайся не растратить весь свой шарм раньше времени, — съязвила Ортруд. — Гала-концерт еще не начался. И вообще, тебе следовало надеть смокинг. Где бабочка?
— Мне бы не хотелось, чтобы смокинг напоминал тебе о комнате для курильщиков. [14]
— Не вижу здесь ничего смешного! Когда наступит время выть на луну, я все равно ее найду.
Амалия с Эллен почувствовали себя неловко оттого, что Ортруд резко выскочила из-за обеденного стола и появилась снова тогда, когда все уже доели закуски.
14
Игра слов: smoking — курение (англ.).
— Нам нельзя долго рассиживаться, — напомнила Амалия. — В десять выступает группа фламенко.
Ее услышали — и в половине десятого вся компания уже была в большом зале, где звучала танцевальная музыка. Несколько пар кружились по всем правилам искусства. Амалия смотрела как завороженная. Она, конечно, предполагала, что в таких местах танцы выглядят иначе, чем на дискотеке, но до этого момента видела людей, страстно кружащихся под венский вальс, только в кино.
Ортруд нашла свободные места, официант принял заказ. Наблюдательная Эллен обратила внимание на то, как Герд молча, но с явным неодобрением отреагировал на заказанный женой бурбон-сауэр. Концертная программа началась ровно в десять. Конферансье представил артистов по отдельности, капитан произнес короткую речь, а пианист наиграл фрагменты из Альбениса и де Фальи, чтобы настроить публику на предстоящее прибытие в порт Малаги. Наконец на сцену вышли испанцы: двое мужчин и одна женщина танцевали фламенко, а другая женщина сопровождала танец пением. Амалия пришла в экстаз, стала выкрикивать: «Оле! Оле!» — и хлопала так отчаянно, что скоро у нее заболели руки. Концерт закончился ближе к двенадцати.
Несмотря на позволенную себе щедрую сиесту, Эллен чувствовала себя смертельно уставшей, и ей хотелось только одного: как можно скорее упасть в постель.
— Теперь по последней, и спать, — обратилась ко всем Ортруд. — Кто со мной в бар?
Герд покачал головой, Эллен тоже отказалась. Но Амалии, похоже, показалось, что в этой ситуации она обязана составить компанию дизайнерше по интерьерам, которой открыто восхищалась. В итоге они пошли в лифт, а Герд и Эллен разошлись по каютам.
— Я провожу тебя до двери, — сказал Герд. — А сколько лет твоей дочери? Она восхитительна и так молода…
— Амалии двадцать четыре, но порой она ведет себя как ребенок.
— Надеюсь, ты не против, что Ортруд потащила за собой этого ребенка?
— Что уж там… — задумчиво ответила Эллен. — Амалия очень интересуется ее профессией. Твоя жена по-дружески предложила ей практику.
Они почти пришли. Герд в изумлении покачал головой:
— Как она это себе представляет? У Ортруд уже пять лет не было ни одного заказа. Вот, мы уже пришли. Спокойной тебе ночи.
Он протянул ей руку. Секунду поколебавшись, Эллен обняла Герда, но он отозвался на это проявление симпатии не так сердечно, как ей бы хотелось.
Вскоре Амалия узнала, почему Ортруд привела ее именно в этот бар, — это оказалось одно из немногих мест, где можно было курить. Снаружи похолодало, зато внутри было тепло и накурено. Вообще-то, Амалия телом и душой была за свежий воздух, но когда-то все нужно попробовать. Ортруд заказала для двоих какой-то экзотический коктейль, название которого Амалия не успела запомнить.
После глубокой затяжки и изрядного глотка коктейля Ортруд снова была готова к беседе:
— Итак, на чем мы остановились?
— Не помню, — честно призналась Амалия.
— Ты, наверное, думаешь, что у нас в доме все обставлено идеально? Как бы не так. Я вот держусь за свой первый заработанный письменный стол и не в силах его выбросить, хотя он непрактичный и шатается. Доставшуюся от бабушки витрину я долгое время считала настоящим бидермайером, пока один эксперт не сказал, что это итальянская подделка пятидесятых годов, но, несмотря ни на что, она по-прежнему стоит в спальне. У Герда со вкусом дело обстояло еще хуже, и мне шаг за шагом приходилось латать прорехи в его образовании.
— Мой дядя Маттиас в восторге от вашей квартиры, — вставила Амалия.
— Много лет назад, — продолжила Ортруд, — я консультировала жену дантиста, которой хотелось переделать интерьер. У нее было полно денег, и в принципе она понимала, что плюшевые диваны и палисандровые стенки давно не придают шика. У этой маленькой пышки климакс проявился в потребительском угаре. Муж ушел с головой в работу и хобби, дети жили отдельно. С энтузиазмом предавшись потреблению, она компенсировала свое одиночество. Ну кто мог понять ее лучше, чем я! Мне было чуточку жаль эту, в общем-то, милую женщину, я не собиралась разводить ее на бабки — не дай бог обидится и пару лет ни с кем не сможет дружить. Не собиралась я бороться и с ее романтической девичьей душой, умилявшейся при виде засушенных роз и бюстов Бетховена. Мы обе приложили немало усилий, чтобы из ее дома вышло уютное и в то же время дорогое жилище, в котором не было бы ни намека ни на провинциальность, ни на чванство. Ее мужа наш проект совершенно не интересовал. Он был в основном сосредоточен на зарабатывании денег, заседал в каких-то советах, играл в гольф и имел любовницу. Я не могла поначалу поверить, но он в самом деле называл жену мамочкой.