За час до полуночи
Шрифт:
С древнейших времен постоянная угроза бандитизма и разбоя заставляла крестьян Сицилии строить деревни гораздо большего размера, чем повсюду в Европе. Беллона принадлежала к числу самых маленьких, хотя ее можно считать нормальной для малонаселенного высокогорья. Несколько улиц круто спускались к площади. По их обочинам тянулись открытые сточные канавы с постоянным устойчивым запахом мочи. Они составляли определенную достопримечательность деревни.
Я подкатил к винному магазину. Возле него в тени стояли три
Цепкий взгляд, уверенность в себе и превосходство над своим собеседником сразу выдавали в нем мафиози. Как только мужчина встал и направился к нашей машине, я догадался, что он и есть Серда.
– Чем могу служить, синьор? – обратился он ко мне, когда я вылез, разминая ноги.
Бёрк выглядел совсем больным. Крупные капли пота стекали по его лицу, одну руку он прижимал к животу.
– Мы ехали в Агридженто, – сообщил я. – Но пассажиру стало плохо. – Я помолчал и спросил: – Вы хозяин?
Мужчина кивнул и, наклонившись, взглянул сначала на Бёрка, потом на Розу.
– Что, американец? – спросил он.
– Ирландец. На последней остановке выпил бутылку «пассито». Не послушался нашего предупреждения.
– Туристы! – развел он руками. – Придется отвести его в дом.
Я обратился к Розе:
– Подождите здесь, синьорина. Принести вам что-нибудь?
Она смутилась, но затем слабо улыбнулась:
– Кофе. И проследите, чтобы они прокипятили воду.
– Сейчас пришлю с моей женой, – сказал Серда. – Не присядете ли в тень, к столику?
Роза вышла из машины, а мы повели Бёрка под руки в дом. Миновав бар с потрескавшейся мраморной стойкой и полдюжиной столиков, Серда ногой открыл следующую дверь, и мы вошли в маленькую, тесную спальню, очевидно его собственную. Уложив Бёрка в постель, я развязал ему галстук.
– Через пару часов ему станет лучше, – обнадежил Серда. – Похмелье ждет неприятное, но он сможет ехать дальше. Сейчас вернусь.
Хозяин вышел, видимо, для того, чтобы заказать кофе, а я зажег сигарету и подошел к окну. Примерно через минуту дверь позади меня хлопнула еще раз, и я обернулся. Он стоял в дверях, недвусмысленно пряча руки за спиной.
– А теперь давай поговорим. Кто ты такой?
– А в чем дело? – спросил я.
– Ни один человек в здравом уме не свернет с шоссе на Агридженто, чтобы просто так прокатиться десять миль по самой плохой дороге на всей Сицилии.
– Ты, конечно, прав. Я должен кое-что достать из правого кармана. Не стреляй. Не пистолет.
Носовой платок произвел на него примерно такое же впечатление, как святая реликвия. Мне даже пришло в голову, что он сейчас его поцелует. Серда положил на комод свой старенький автоматический кольт сорок пятого калибра.
– Так
– Меня здесь не было несколько лет. Только что вернулся. – Мне показалось уместным открыть ему карты. – Я внук капо.
Он уставился на меня в изумлении, и я испугался, что он сейчас встанет передо мной на колени.
– Конечно, конечно, помню вашу матушку. Пусть земля ей будем пухом. – Он перекрестился. – Ваш отец – американец, вот в чем дело. Я все думаю, что-то он не совсем похож на сицилийца. А что с вашим другом?
– Мы работаем вместе, но все, что я сказал про «пассито», – чистая правда.
Он улыбнулся.
– Не стоит его тревожить. Пройдем на кухню, там прохладнее.
В кухне, большой квадратной комнате с маленьким оконцем в стене, несмотря на палящее снаружи солнце, царили прохлада и полумрак. Он достал бутылку вина, налил по стакану и предложил мне сесть. Его жена вспорхнула от плиты, как бесплотный призрак, и тотчас же исчезла в дверях с подносом в руках.
– Так что же привело внука капо в Беллону?
– Серафино Лентини, – ответил я.
Серда застыл с поднятым стаканом в руке и потом поставил его на стол.
– Так вы хотите прибрать к рукам Серафино? – рассмеялся он. – Господи, я тоже не против. И капо послал вас с этим ко мне? Странно. Вот уже года два, как Общество не может найти управу на Серафино. Он доставляет нам массу хлопот, но здешние жители боготворят его. – Он отпил из своего стакан и вздохнул. – Потому-то ничего и не получается.
– За кого его тут почитают? За нового Джулиано или Робин Гуда?
Хозяин сплюнул на пол.
– Серафино такой же, как все. Он не вождь. Но время от времени он защищает то одного, то другого пастуха от штрафов или не позволяет отобрать землю у какой-нибудь немощной старухи, так что они решили, что солнце сияет у него из задницы. На самом же деле, например, полгода назад он ограбил автобус возле Френтини – взял всю зарплату местного кооператива, стрелял в водителя и инкассатора. Водитель умер через два дня.
– Крутой парень, – заметил я.
– Просто дикарь, – ответил он. – Так до сих пор и не вырос. Кроме того, учтите, в юности он очень пострадал от полиции. Потерял глаз. Лично я считаю, что он немного тронулся после этого. Но что вы хотите от него?
Я рассказал ему все о деле Хоффера, и, когда кончил, он глянул мне прямо в глаза.
– Это безумие. Вы даже близко к нему не подберетесь. Смотрите, я вам покажу.
Он открыл ящик комода и достал весьма подробную карту района Монте-Каммарата в мелком масштабе.
– Вот здесь Серафино находится сейчас. – Он показал точку на карте, расположенную с противоположной от нас стороны горы примерно в полутора тысячах футов ниже вершины. – Там у ручья есть пастушья хижина. В ней он живет постоянно и отлучается только по делам.