За час до полуночи
Шрифт:
– И тогда вы подберетесь к нему и возьмете его голеньким?
Хоффер выражал свои мысли не вполне подходящим для военного совета образом, но Бёрк кивнул.
– Мы должны подойти к вершине по крайней мере к рассвету. Примерно в тысяче футов ниже плато, с противоположной стороны горы, начинается лес. Как я понял, это бук, береза, иногда сосна. Достигнув его, мы получим надежное прикрытие для заключительного броска.
Хоффер выглядел действительно взволнованным, разглядывая карту.
– Знаете, я впервые почувствовал, что у вас
– В другой раз, если позволите, – отказался я. – Мне надо выспаться. Сегодня был тяжелый день.
Он не стал настаивать, и, поскольку никто не пытался меня задержать, я оставил их и поднялся к себе в комнату. Но, добравшись наконец до постели, не мог заснуть. Чтобы как-то развеять тяжелую предгрозовую духоту, распахнул настежь сводчатые окна. Через какое-то время хлынул ливень. Тогда же в мою комнату вошла Роза и скинула свое шелковое кимоно.
– Посмотри, никакого брючного костюма.
Она легла рядом со мной, слегка дрожа – то ли от возбуждения, то ли от холода. Пришла она по своему желанию или ради Хоффера, для меня не имело значения. Было упоительно хорошо лежать в темноте, сжимая ее в объятиях и прислушиваясь к шуму дождя. Она так и заснула у меня на груди, а я, переполненный блаженством, боялся пошевелиться, чтобы не разрушить хрупкий мир счастья.
Глава 10
Как выяснилось позже, Бёрк в ту ночь так и не лег спать. Он полетел на Крит, чтобы забрать оттуда необходимое снаряжение и вернуться к одиннадцати часам в субботу.
Воскресенье, день отдыха, как нельзя лучше подходило для того, чтобы застать Серафино врасплох, – отсюда следовало, что мы должны лететь этой ночью. Наступило полнолуние, что не очень устраивало Бёрка. Но жребий брошен. И он в нетерпении деловито суетился, проверяя, все ли готово к операции.
Мы пользовались небольшой частной взлетно-посадочной полосой, расположенной невдалеке от виллы, по существу, пастбищем для выпаса коров с ангаром, едва вмещавшим наш самолет – «Сессну-401» с восемью пассажирскими креслами, которые нам пришлось временно демонтировать. Боковая трап-дверь в середине салона позволяла парашютистам прыгать одному за другим, с тем чтобы приземлиться плотной группой.
Пилота, бывшего летчика итальянских ВВС, звали Нино Верда. Судя по внешнему виду, ему было лет тридцать, и Хоффер отрекомендовал его лучшим летчиком, какого только можно найти за деньги. Для полета в темноте над горами высотой в шесть тысяч футов и высадки десанта с восьмисот футов точно над плато требовался настоящий ас.
Нас экипировали парашютами типа "X", которые британские воздушно-десантные войска использовали до перехода на тип «НАТО». Бёрк предпочитал тип "X". Они позволяли спускаться быстрее, управлялись более точно и имели страховочные купола того же типа. Такие мы использовали в Конго.
Наше вооружение не во всем соответствовало
Нам выдали по две гранаты на каждого, десантные ножи и много еще кое-чего – список вещей казался бесконечным. Бёрк даже ухитрился провести общий смотр снаряжения, заставив каждого из нас примерить десантную форму, разложить и собрать содержимое вещмешков.
Он проиграл операцию с картой и секундомером столько раз, что даже Пьет Джейгер к вечеру выглядел усталым. По отношению ко мне он не проявлял эмоций, оставался терпим и ровен, видимо считая, что личные взаимоотношения не должны влиять на выполнение общей задачи.
За обильным и вкусным обедом Хоффер превзошел сам себя: он острил, рассказывал веселые истории, охотно слушал анекдоты и заразительно смеялся. Настроение за столом царило приподнятое, хотя Бёрк наотрез отказался от спиртного. Оказалось, что у меня разыгрался зверский аппетит, к тому же Роза, великолепно одетая, выглядела совершенно неотразимо.
После обеда Бёрк вновь разобрал с нами все детали операции, включая и план отхода в случае ее успешного завершения. По его расчетам чтобы добраться до дороги в Беллону, где в условленном месте нас будет ждать с транспортом Хоффер, нам потребуется часов восемь-девять.
Когда Бёрк закончил, хозяин торжественно пожал руку каждому из нас по очереди и произнес небольшую речь о том, как он высоко ценит наше мужество и как надеется вновь заключить в объятия свою приемную дочь, что показалось мне некоторым преувеличением.
Позже, когда я пошел к себе одеваться, в мою комнату заглянула Роза. Она повесила мне на грудь красивую фляжку на кожаном ремешке, застегнула молнию десантного костюма и поцеловала меня в щеку.
– Это от тебя или от Хоффера? – спросил я.
– От меня. – Ее пальцы осторожно коснулись моего лица. – Возвращайся живым.
В дверях она помедлила, нерешительно посмотрела на меня, и на лице ее отразилось смятение. Ей хотелось сказать мне что-то очень важное, но страх все же заставил ее молчать.
Я вдруг почувствовал прилив нежности к ней, приложил палец к губам и улыбнулся.
– Не говори ничего. Роза, не надо, если действительно боишься его.
– Очень боюсь, – выдохнула она и побледнела. – Он так жесток, Стаси. Ты не можешь даже представить себе, насколько жесток.
– Ты расскажешь мне все, когда вернусь. Тогда это уже не будет так важно. – Я открыл дверь и поцеловал ее так, как целуют при расставании, стараясь надолго сохранить в памяти ее очарование и нежность. – Я переживу все, Роза Солаццио, а в особенности всяких хофферов.