За день до послезавтра
Шрифт:
— Старый, — громко и отчетливо произнес он в светящийся экранчик, когда услышал шум дыхания: взявший не успел даже сказать «алло». — Это Седой. Слушай меня внимательно…
— Да погоди ты, — сонно произнесла трубка. — Сейчас. Как с цепи все… Зоя, кто там?
— Старый! — заорал майор уже в полный голос. — Не открывай дверь! Не открывай никому!..
Поздно. В трубке звонко хлопнуло, оборвав едва возникший женский визг, через секунду ее бросили на пол, прозвучало одно, четко и точно охарактеризовавшее ситуацию слово, и потом было еще несколько громких хлопков подряд. Стреляли явно без глушителей. Майор ждал, слушая. Контрольных выстрелов было не три, как он ожидал, а два: дочку начальника штаба его батальона, старательную третьеклассницу с обычным в этих краях именем Полина то ли не стали трогать, то ли просто не нашли. Почему-то на это хотелось надеяться. По-прежнему не отрывая глаз от пригасшего экранчика, майор с силой укусил себя за губу: так, что в ноздри шибануло соленым, перекрыв запах из прихожей. 7.30 или 7.31. Больше ни одного слова в трубке не прозвучало, — он позвонил на домашний номер, и, пока не пойдут гудки разорванного соединения, была вероятность, что «мертвая», темная трубка не привлечет к себе внимания. АОНа на домашнем аппарате «Старого», капитана Панченко, тоже не имелось. Значит, еще одной долькой шанса больше, что какое-то время произошедшее в его собственной квартире на улице Красных Зорь будет достоянием только его самого и его семьи. В трубке были слышны шаги: уверенные, приглушаемые паласом, но все равно четко различимые, — а потом громко стукнула дверь. Все.
Майор укусил себя за губу еще раз, с той же силой и поймал взгляд сына, блеснувшего в полумраке глазами.
— Все, — сказал он вслух. — Панченко и Зоя.
Жена ахнула и тут же смолкла, сжавшись еще больше. Звать милицию она не предложила, — и это тоже характеризовало ее как понятливую женщину. Впрочем, может быть, она поняла произошедшее иначе.
— Бать, — негромко позвал сын.
— Минуту.
Только теперь майор сделал то, что должен был сделать еще до звонка другу: вбил в телефон неслушающимися пальцами еще один номер. Только бы успеть…
Там отозвались почти сразу, на втором звонке.
— Дежурный старший матрос Аланов.
— Майор Сивый. 879-й мне.
Снова пауза, — это матрос на коммутаторе соединял его с батальоном.
— Дежурный лейтенант Зябрев.
— Майор Сивый, — снова назвался он, торопясь так, что чуть не клацал зубами. — Боевая тревога.
— Това…
— Молчать!
Рявкнул майор так, что припавшие к дверям соседи наверняка вздрогнули. Где-то ниже этажом стукнуло дверью, и чужой прерывающийся женский голос забубнил что-то умоляющее, а мужской отчетливо послал кого-то по матери. Ромка вскинулся и исчез в темноте коридора.
— Вопросы потом! Батальону — боевая тревога! Вскрыть ружпарк, выдать оружие и боеприпасы! Быть готовыми к отражению вооруженного нападения. Караулу «В ружье!» Время пошло!
— Бать, — снова сказали из коридора таким же почти спокойным голосом. Напряжение в нем было, но только внутри. — Это свой.
Майор уперся в выглянувшего из-за изгиба стены прицелом «стечкина» и, только достоверно опознав его, поднял ствол выше. Это был прапорщик с первого этажа, не его батальона, но все равно свой. И не побоявшийся прийти.
— Что здесь, товарищ майор?
— Погодь…
Сивый оскалился на прапорщика так, как минутой раньше оскалился на собственного сына: времени было все равно мало. «Това…» — снова и снова сказали в трубку. Кричать и командовать там уже перестали, — теперь был слышен только топот. Батальон рвался к оружию.
— Это не учебная тревога, — сказал он в выложенную из точечек розетку микрофона на сотовом, когда дежурный доложил исполнение. — Повторяю, не учебная. Теперь дублируй меня. Тревогу по бригаде, по всей. План «Синий». Тревогу по ВМБ.
— Товарищ майор, — чуть растерянно произнес голос лейтенанта. — Я не могу.
— Сейчас семь тридцать три. Через семь минут хоть кто-нибудь в бригаде должен быть готов начать стрелять в тех, кто выбьет ваши ворота. Как это ты «не можешь», меня не волнует. Тревога не учебная. Посыльных по домам к офицерам отправлять запрещаю: все только телефонами. И…
Майор посмотрел в бледные в свете раскачивающегося все сильнее уличного фонаря лица людей — сына, жены, прапорщика-тыловика снизу.
— И осторожнее сам, — закончил он. — Только что убита семья Панченко. Я отбился чудом. Есть мнение, что это «Бранденбург». Ждите.
Лейтенант, при всей его зелености, дураком не был. Не был дураком, слава Богу, и Ромка, не сказавший ни слова. Жена и прапорщик не поняли, ну и хрен с ними. Была надежда, что он все-таки мог успеть. Лейтенанту не нужно было подтверждений, чтобы начать исполнять команду подобного типа: за последние 15 лет офицеры морской пехоты России должны были привыкнуть к тому, что такая команда может прозвучать. Если бы позвонивший воскресным утром командир 879-го десантно-штурмового батальона приказал дежурному выдвигаться на Кремль или хотя бы на мэрию — дело было бы иначе. Но он не приказал. Прикладной реализм тоже пока что никто не отменил.
В трубке грохотало звуком топочущих ног, повелительно орало на разные голоса и взвякивало железом. Лейтенант снова выдавал одну команду за другой: этот парень знал, что делать. Других майор, впрочем, у себя не держал.
— Ствол.
Сын без колебаний протянул ему легкую «Зброевку» рукоятью вперед и получил в обмен «Глок». «Зброевку» майор отдал прапору, — теперь обойдется он. Ну что, еще минута?
— Исполнено, — доложил лейтенант.
— Молодцом.
— Бать, — снова сказал сын сбоку. — Сеть.
Майор вскинул голову, не поняв.
— Городская сеть — до кучи…
Сын протянул телефонную трубку — обычную, соединенную с аппаратом вечно заплетающимся в колечки витым шнуром. Трубка была еще теплой от его последнего выдоха, но ни одного звука в ней не было. Не было даже треска статики — только мертвая тишина. Ощущение опасности, чуть схлынувшее, как и положено, после результативной стрельбы на поражение и нормального голоса в радиоточке, подступило снова. Подошедшее к самым губам, оно мешало даже просто нормально дышать. Каждый вдох приходилось загонять в себя с силой, — как тому поляку, умершему на пороге его дома.
— Дежурный старший матрос Аланов.
Голос у матроса был уже другим: до него начинало доходить происходящее.
— Бригаду.
Эта связь еще была жива и со стороны сотового ретранслятора, и на уровне проводных телефонных сетей, связывающих отдельные подразделения бригады. Кто бы ни пришел в город, сделать все и сразу он не мог.
— Майор Сивый, — снова представился он, когда дежурный штабной офицер отозвался напряженным, полностью «боеготовым» голосом. — Да, я приказал. Ответственность беру на себя. Бригаду — всю. С техникой. Да, отвечаю… Жду.