За державу обидно
Шрифт:
Вопрос правильный, только ответа на него вразумительного не было, а врать вроде было ни к чему. Поэтому и разговор у нас пошел, как у слепого с глухим. Он спрашивал, я отвечал, он не верил, задавал уточняющие вопросы, я снова отвечал, он еще больше не верил. Я человек хладнокровный, но одним вопросом он меня достал: «Скажите, генерал, честно, — проникновенный взгляд в самую душу, — вы, может быть, вчера по случаю дня воскресного хватили лишнего, подняли по тревоге полки да и махнули на Москву, а?»
— Я столько не выпью. А если бы все же так нарезался, то пошел бы на Воронеж!..
Хороший город — Воронеж, чего он мне на язык попал — Бог весть!
Пока продолжалась наша милая беседа с главой комиссии, члены ее рыскали по полкам, дотошно задавая офицерам и солдатам одни
Эти однообразные и честные ответы вызвали у членов комиссии массу эмоций: «Ты, смотри, сговорились. А как проинструктированы, сволочи! Ай-ай-ай!..»
На парадной площадке собралось совершенно неимоверное количество баранов, и у каждого свои новые ворота. Комиссия в конце концов удалилась делать выводы. Войска занялись привычной работой по обустройству, обслуживанию техники, а меня вызвали в штаб ВДВ к командующему. Командующий был взвинчен и шибко нервничал:
— Значит, так! Ты сюда прибыл для подготовки к параду. Полки-то у тебя парадные. Понял?
— Понял! А куда мне 113 единиц рязанской брони девать? Куда боеприпасы? Их 12 «Уралов» плюс полный боекомплект в боевых машинах. Сроду не бывало, чтоб на парадную площадку войска с боеприпасами выходили.
— Что ты мне дурацкие вопросы задаешь! Думай! Думай, как машины на парадной площадке спрятать, думай, куда боеприпасы девать. Решение доложить через три часа и… лично!
Выйдя от командующего, я зашел к операторам, чтобы хоть как-то прояснить обстановку, но не прояснил, а усугубил.
Дело в том, что есть в армии положения, которые определены давно и не нами, устоялись десятилетиями. Проверены практикой, в том числе и боевой. Нет смысла, да и не ко времени говорить о всех, коснемся одного такого положения. Дано командиру полка в учебных целях поднять по тревоге батальон. Командиру дивизии — полк. А командующему ВДВ — дивизию. И это непреложный закон. В данном случае были явно подняты две дивизии и полуявно еще три. Всем было ясно, что командующий самостоятельно этого сделать не мог. Значит — министр. Формально так — такую команду командующему мог отдать только министр. Но министр Маршал Советского Союза Дмитрий Тимофеевич Язов, за плечами у которого была война, четыре с лишним десятка лет службы, был человеком дисциплинированным и осторожным. Значит, еще выше. Кто — можно было только догадываться.
Министр и выше сразу были отсечены и никоим образом ко всему этому безобразию причастны быть не могли. А командующему ВДВ была поставлена задача: аргументированно и доказательно объяснить, чем это он и вверенные ему войска в субботу и воскресенье занимались и что вынудило его против всяких правил привести в повышенную боевую готовность кучу дивизий.
Доказать научно это было нельзя, оставалось наукообразно. Такую незамысловатую задачу и получило оперативное управление. Лучшие оперативные умы горестно стояли вокруг стола, на котором находилась разостланная карта с нанесенными на нее пунктами постоянной дислокации дивизии и бригад. Широка страна наша родная: Каунас, Псков, Болград, Тула, Кировабад — это города, в которых располагались штабы дивизий. Между ними, как говорится, не один лапоть по карте. Вот на этом бесплодном поле необходимо родить нечто такое, что позволило бы втереть очки массе далеко не глупых людей из Верховного Совета СССР, Верховного Совета РСФСР и других не менее уважаемых организаций. Я быстро вник в ситуацию и сочувственно, на цыпочках, удалился. По сравнению с громадьем их замыслов и планов моя собственная задача спрятать в центре Москвы 113 единиц брони и вагон боеприпасов — показалась мне мелочью.
Я вернулся на парадную площадку. Для очистки совести прокатился по ее периметру. Углов, закутков на ней много, но обосновать появление нового парка в этих уголках и закутках невозможно.
Вернулся к себе в штаб. Посидел, покурил. Осенило! Вспомнил старый принцип: хочешь что-нибудь спрятать — положи на видное место. Захватив с собой заместителей по вооружению и по тылу, вышел на улицу. Решение пришло практически
Десять минут ушло на согласование вопроса с начальником гарнизона, еще десять — на постановку задачи. И работа закипела. За что мы любим воздушно-десантные войска — за то, что для них нет задач невыполнимых. За то, что есть в них три знаменитых срока: к исходу, к утру, к понедельнику. Здесь был второй, щадящий вариант — к утру. К утру в чистом еще с вечера поле стройными, строгими шеренгами стояли боевые машины и бронетранспортеры. На протянутой по столбам проволоке над каждой машиной висела аккуратная бирка с указанием номера машины, звания и фамилии механика-водителя. Вся эта композиция была обнесена двойным рядом колючей проволоки. На выездных воротах аккуратная будка КТП. Рядом аккуратно, оборудованная палатка караула. В одну линию с палаткой — прицеп с аккуратно вычищенными и смазанными пулеметами. В штабе дивизии — фантастическая схема построения парадного расчета с включением в нее двух невиданных доселе колонн. «Уралы» с боеприпасами малыми колоннами 3–4 машины (на тентах надпись «Люди»), впереди машина ВАИ с мигалкой благополучно убрались в бригаду связи, за пределы Москвы. Оружие, бронежилеты, каски, сложенные в комнатах для хранения оружия. Навкалывавшиеся до икоты солдаты заснули. Если просчитать машины в парках и машины на схеме построения парадного расчета — все сходится. А если у командования позже изменились планы и оно решило убрать две лишние колонны, так на то они и планы, чтобы их корректировать в соответствии с решениями. На то и есть командиры и штабы, чтоб могли чутко отреагировать на новые мысли в начальственных головах.
Братья-операторы тоже не ударили лицом в грязь. Промучавшись бесплодно несколько часов, они нашли простое и гениальное решение: они подняли на карте штабы дивизий, аэродромы, маршруты выдвижения. Они соединили пункты дивизий и полков между собой красивыми остро отточенными стрелами. Они нанесли на карту порядки построения воздушных эшелонов, колонн, нанесли на карту еще десятки всевозможных обозначений и символов. Слева вверху: утверждаю — министр. Внизу посредине — командующий ВДВ. Все это сверкало, переливалось, издалека вызывало уважение. Близко слабонервным в погонах (особенно с высшим военным образованием) смотреть не рекомендовалось — был шок, обморок и даже летальный исход. Короче, когда министр обороны зашел на трибуну Верховного Совета СССР, дабы отчитаться: «Чо это такое натворили?» все было хорошо! Он коротко, спокойно и основательно доложил, что в ВДВ идут маневры (при этом хлопок ладонью по аккуратно сложенной карте).
Разработку плана маневров осуществил штаб воздушно-десантных войск. Карту подписал командующий ВДВ, утвердил он, министр.
Два полка Тульской дивизии переколотили сразу всех зайцев: и в маневрах поучаствовали, совершив марш, и на парадную площадку одновременно вышли, организованно так вышли, без эксцессов и потерь. И планируется теперь их участие в уборке урожая на подмосковных полях. Так что, уважаемые товарищи депутаты, оснований для беспокойства — никаких!
Зловредные, злонамеренные люди есть везде. Концентрация таких индивидуумов в органах законодательной власти — повышенная. Дальнейший ход заслушивания чем-то напоминал фехтование. Выпад — отбил; укол — отбил.
— А каски?
— Ведер не хватает под картошку, — парировал Язов.
— А бронежилеты?
— Холодно людям.
— А бронетехника?
— Из состава парадного расчета.
— А, — самый зловредный затаил дыхание, — а… боеприпасы?
Министр сокрушенно развел руками:
— Боеприпасы… десантники у нас так воспитаны… Говори, не говори, боеприпасы везде с собой таскают.
В зале одни рычали, другие смеялись, но министр был непробиваем. Маневры, картошка, парад. Картошка, парад, маневры.