За двумя зайцами
Шрифт:
Прокоп Свиридович. Да я молчу, а только этот пенцион…
Явдокия Пилиповна. Что пенцион?
Прокоп Свиридович. Вот он где у меня сидит! (Показывает на затылок.)
Явдокия Пилиповна. Опять?
Прокоп Свиридович (вздохнув). Да молчу!
Издалека слышна хоровая песня:
Не щебечи, соловейку, НаЯвдокия Пилиповна. А славно поют! Я страх люблю мужское пение!
Прокоп Свиридович. Славно, славно! Завтра воскресенье, а они горланят.
Явдокия Пилиповна. А когда ж им и погулять, как не под праздник! За будни наработаются!
Прокоп Свиридович. Вот и расходились бы спать, а то и сами не спят, и другим не дают… (Зевает.)
Явдокия Пилиповна. Так ты иди себе спать, кто ж мешает?
Прокоп Свиридович. По мне, уж и пора бы лечь, да ведь Проню дожидаемся.
Явдокия Пилиповна. А правда, что это они так запоздали? Уже и ночь на дворе, ты бы пошел поискал их.
Прокоп Свиридович. Где же я их буду искать? Да их и кавалер проводит.
Явдокия Пилиповна. Проводить-то проводят… кавалеров за ними, что половы за зерном, а все-таки страшно.
Прокоп Свиридович. Не бойся — не маленькие. (Зевает во весь рот). О господи, помилуй мя, грешного раба твоего! (Снова зевает и крестит рот). Чего это я так зеваю?
Явдокия Пилиповна (тоже зевает). Ну вот, ты зеваешь, а я за тобой.
Прокоп Свиридович (снова зевает). Тьфу на тебя, сатана! Так зевнул, что чуть рот не разорвал.
Явдокия Пилиповна. Прикрывал бы ты рот, а то и глядеть нехорошо.
Прокоп Свиридович. А ты думаешь, мне хорошо глядеть, когда ты свою вершу разинешь?
Явдокия Пилиповна. Это с каких же пор у меня вместо рта верша?
Прокоп Свиридович. А разве не пришла еще пора?
Явдокия Пилиповна. Тьфу! Тьфу! (Рассердившись уходит).
Прокоп Свиридович (почесав затылок). Рассердилась моя старушка, разгневалась, надо идти мириться. (Тоже уходит через ворота в дом).
Явление второе
Мещане, мещанки и хор.
Хор (за сценой, но ближе).
Твоя пісня дуже гарна, Гарно ти співаєш. Ти, щасливий, спарувався \ И гніздечко маєш. / (2 раза)Через сцену проходит несколько пар: девчата с парубками и одни девчата; последних догоняет Голохвостый, в цилиндре, пиджаке, перчатках. Полебезив, перебегает к другим.
Голохвостый. А хороши тут девчатки-мещаночки, доложу вам: чистое амбре! Думал, найду меж ними ту, что около Владимира видел — так нету, а она, сдается, с этого конца. Вот пипочка, просто — а-ах, да пере-ах! Одно слово — канахветка, только смокчи! Чуть ли я не влюбился даже в нее, честное слово: прямо из головы нейдет… Господи! Что ж это я? Не проворонил ли из-за нее главный предмет, Проню? Вот тебе и на! Побегу искать… (Быстро уходит оврагом направо).
Парубки (выходят на передний план, поют).
А я бідний, безталанний, Без пари, без хати; Не довелось мені в світі \ Весело співати! / (2 раза)Издалека слышно, как другая группа поет ту же песню.
Первый бас. А у нас басы лучше… у них точно битые горшки!
Второй бас. Или как старые цыганские решета.
Все (смеются). И правда!
Парубок. А какой теперь хор самый лучший? Семинарский или братский?
Первый бас. Известно, братский.
Второй бас. А я говорю — семинарский.
Первый бас. Ан брешешь.
Второй бас. Ан не брешу. В семинарском хоре один Тарас как попрет верхами, так о-го-го! Либо Орест — как двинет октавой ур-р-р, аж горы дрожат.
Первый бас. А в братском Кирило чего-нибудь стоит?
Второй бас. Ну, что ж? Кирило — и обчелся.
Первый бас. Э-э!
Степан. А кто, по-вашему, господа, всех умнее в Киеве: семинарист, или академист, или университант?
Парубок. Голохвостый!
Степан (хохочет). Ну и отколол!
Первый бас. Попал пальцем в небо!
Кто-то. Нашел умника на помойке! Ха-ха!
Парубок. А кто ж разумнее его? Говорит по-ученому, что и не поймешь ничего!
Степан. У тебя, часом, все клепки дома?
Парубок. Чего ты прицепился?
Степан. Глядите, люди добрые, как по-свинячьи хрюкает, так и умнее всех, значит!
Другие. А что, на самом деле, смеяться? Голохвостый и верно не лыком шит, умный, образованный, совсем барин, и ходит, и говорит по-господски!
Степан. Овва! Не видела роскоши свинья, так и хлев за палаты показался!
Кто-то. Да будет вам черт знает из-за чего вздорить!