За двумя зайцами
Шрифт:
Степан. И то правда, тьфу!
Кто-то. От мещан отстал, а к панам не пристал.
Степан. А как же! Натянет узкие брючки, обует сапоги со скрипом, да еще на голову напялит шляпу, ну и пыжится, как лоскут кожи на огне! Какие были у отца деньги — промотал, а теперь что на нем, то и при нем.
Первый бас. Верно; батько его, бывало, на базаре брил, кровь пускал да банки ставил, вот и копейка водилась, а он, вишь, уже цирюльню по-модному…
Степан. Не знаю, стрижет ли других, а что себя обстриг — это так!
Первый бас. А уж до девчат лаком, кружит головы — беда!
Второй бас. Так через то же Степан на него и ярится.
Кто-то. Опасается, значит, чтоб не отбил дивчину.
Степан. Печенки я б ему отбил!
Другие. О! Он таковский!
Первый бас. А у тебя есть уже милая?
Степан. Что ты их слушаешь? Вздор несут!
Кто-то. Есть, есть…
Первый бас. А кто?
Парубок. Галя Лымаришина.
Первый бас. Красивая?
Парубок. Чудо, как хороша!
Степан. Ты гляди у меня, честь знай, а то язык и окоротить можно!
Парубок. Что ж я такого сказал? Вот напасть!
Другие. Тсс! Вон Голохвостый идет!
Явление третье
Те же и Голохвостый.
Кто-то. Здравствуйте, Свирид Петрович, а мы вас как раз вспоминали…
Голохвостый. А, добре-хорошо…
Степан (в сторону). Жаль, что не слышал!
Голохвостый (кое-кому подает руку, остальным кланяется свысока). Меня таки везде вспоминают: значит, моя персона в шике!
Степан (в сторону). Как свинья в луже!
Голохвостый (вынимает портсигар). Нет ли у кого иногда спички?
Парубок. Вот у меня есть. (Зажигает.) А мне, Свирид Петрович, можно одну взять?
Голохвостый. На! Может, угодно еще кому? Папиросы первый сорт!
Кто-то. Давайте, давайте! (Закуривает.) Ничего себе!
Голохвостый. Ничего! Понимаете вы, как свиньи в пельцинах! Это шик — не папиросы! Каждая стоить пять копеек; значит, примером: затянулся ты, а уже пяти копеек и нет.
Парубки. И дорогие же!
Степан (в сторону). Брешет гладко!
Кто-то. Вы таки швыряете силу денег!
Голохвостый. Чего мне денег жалеть? Главное дело — себе удовольствие! Может, у меня их перегорело иногда сколько тысячов, так зато ж вышел образованный, как первый дворянин!
Степан (тихо остальным). Такой дворянин, что только под тын!
Другие. И правда: надел жупан, так уж думает, что пан.
Голохвостый. Теперь, следственно, меня везде и всюду первым хвасоном принимают, а почему? Потому, что я умею, как соблюсти свой тип, по-благороднему говорить понимаю!
Степан (громко). А по-собачьи, господин, случаем не умеете?
Кое-кто смеется.
Голохвостый. Еще нет! Придется разве, что ли, от вас науку получить!
Степан. Вы таки моей науки дождетесь!
Голохвостый (свысока). Наведите себя сначала политурою!
Степан. Что с дурака взять!
Другие. Да будет вам!
Голохвостый. Невежество неумытое! Что тут с вами фиксатурничать? Еще увозишься в мужичестве!
Парубок. А скажите-ка, будьте добреньки, хоть что-нибудь по-хранцузскому!
Голохвостый. Да что вы можете понимать?
Парубок. А какое платье на вас, Свирид Петрович, — чудо! Верно, дорогое?
Голохвостый. Известно, не копеечное! Хвасонистой моды и загрянишного материала, да и шил, можно сказать, первый магазин. Вот вы думаете, что платье — лишь бы что, а платье — первое дело, потому что по платью всякого встречают.
Степан (к остальным). А по уму провожают!
Голохвостый (не обращая внимания). От возьмем, примером, бруки: трубою стоят как вылиты, чисто аглицький хвасон! А чего-нибудь не додай, и уже хвизиномии не имеют! Или вот жилетка, — сдается-кажется, пустяк, а хитрая штука: только чуть не угадай, и мода не та, уже и симпатии нету. Я уж не говорю про пиньжак, потому что пиньжак — это первая хворма: как только хвормы нету, так и никоторого шику! А от даже шляпа, на что уже шляпа, а как она, значит, при голове, так на тебе и парад!
Кто-то. Хорошо в этом разбирается, ничего не скажешь!
Парубок. А материя какая! Рябая, рябая да крапчатая, вот бы и мне такого на штаны!
Голохвостый. Крапчатая?! Шаталанская!
Парубок. А что ж это значит — шарлатанская?
Голохвостый. Э, мужичье! Что с тобой разговаривать.
Парубок. Да я так!
Кто-то. Расскажите нам лучше что-нибудь! Вы ж везде бываете, умных людей видаете.