За его спиной
Шрифт:
А они с Казом веселились, как умели.
Каз постоянно влипал в какие-то неприятности, потому что говорливый дурак, да еще и умеющий, в случае необходимости, очень нехило приложить тех, кому длина его языка не нравилась. А Бродяга, которого тогда еще все звали по-другому, наоборот, выглядел спокойным и внушительным, этакий плюшевый медведь… Вот только все почему-то забывали, что бывалые таежные охотники не так боятся тигра, рысь или волчью стаю, как внешне безобидного увальня медведя… Потому что хищники предсказуемы, а вот эти всеядные зверюги…
Короче, весело было,
Вот только ответочка прилетела тоже неплохая…
Об этом Бродяга вспоминать не хотел, потому что накрывала ярость, а это — плохое подспорье в борьбе за спокойствие и выдержку, так необходимые сейчас.
Лучше о том, что сейчас он закончит работать, придет обратно в дворницкую… И очень хочется, чтоб Ляля спала уже.
Собственно, а почему бы ей не спать? Она устала, день был тяжелый, нервный…
И ей нужны силы. Да и ему, Бродяге, передышка не помешает… Потому что завтра придется разговаривать. В том числе и о его безобразном поведении… Уверять, что не хотел ничего такого… Успокаивать… И прятать звериный блеск в глазах. Потому что неправду будет говорить. Потому что хотел. Все такое хотел. И даже больше. И вот только не надо думать о том, насколько больше… Ни к чему об этом знать маленьким невинным девочкам…
Темную, низкозадую спортивную тачку Бродяга заметил не сразу. Мало ли кто во двор въезжает , может, такси или еще что…
Машина тормознула у подъезда, рядом с которым находилась дворницкая. Бродяга замер в стороне, незаметный за детской площадкой, настороженно приглядываясь.
Когда из тачки выскользнули и рванули к дворницкой три тени, Бродяга уронил грабли и побежал.
Все правильные мысли о спокойствии, сдержанности и прочем мгновенно выветрились из башки.
Осталась только дикая, первобытная ярость медведя, у которого разоряют родную берлогу…
— Так и знал, что она здесь! — донесся до него глумливый голос знакомого уже дегенерата, — ну привет, невеста!
Ляля ничего не отвечала, да и не успела бы, потому что Бродяга не был настроен на разговор, и девочку не хотел пугать лишней минутой нахождения в обществе этих утырков.
Он бесшумно появился за их спиной, легко сомкнул ладони на шее ближайшего парня, подивившись хлипкости ее цыплячей, сдавил…
И парнишка без звука рухнул на пол.
Остальные двое повернулись, с охреневшими лицами уставились сначала на упавшего приятеля, а затем на Бродягу, мрачно кивнувшего им в ответ. Ну а что? Вежливость — наше все.
— Серега… — неожиданно тонким, дрожащим голоском сказал один из парней, — он его… Ты его… Убил?
На последнем слове он пустил петуха, и взвизг получился душераздирающим.
Бродяга поковырялся в ухе, морщась, и двинулся навстречу незванным гостям.
Ляля стояла у кухонного стола, глаза ее были огромными и насмерть перепуганными, и это неожиданно еще больше разозлило Бродягу. Скоты какие! У девчонки и без того сложный день, а они ее тут еще и пугают!
Он, не глядя, отмахнулся на кинувшегося на него, а , скорее, даже не на него, а в проем полуоткрытой двери писклявого парня, и тот все с тем же странным взвизгом улетел к лопатам и граблям, которые Бродяге все недосуг было пристроить в подсобку.
Грохот, конечно, получился знатный.
А вот Маратик, скотина, оказался с крепким сфинктером, и, вместо того, чтоб, как и его приятели — папочкины герои, жидко гадить в штаны, решил проявить мужика.
Бродяга глянул на нож, оценил хватку и криво улыбнулся. Как-то даже и не интересно… Мало кайфа со щенятами бодаться, хоть и пакостливые они сверх меры…
— У него нож! Нож! — взволнованно крикнула Ляля, наблюдавшая за расправой огромными совиными глазами и чуть качнулась вперед, словно хотела помешать Марату.
Это движение не на шутку испугало Бродягу, не хватало еще девчонке сдуру подставиться, пытаясь спасти того, кого спасать вообще не требуется, потому он поспешил немного…
Перехватил руку кинувшегося на него с рычанием парня, чуть довернул, вроде мягко, вроде даже бережно… Но Марат неожиданно повернулся как-то неловко, локоть отчетливо хрустнул в лапе Бродяги, а нож мягко, словно в масло, вошел в живот своего хозяина.
Бродяга в легкой оторопи отпустил Марата, вначале, когда сломался локоть, заоравшего дуром, а затем, после удара ножом в живот, неожиданно замолчавшего…
Жених Ляли, теперь уже явно бывший, упал на пол, прямо под ноги Бродяге и, дернувшись пару раз, затих.
Бродяга смотрел на него, немного удивленно, в голове вообще было пусто, как в тот раз, после драки, из-за которой он, собственно, срок и мотал.
Где-то за гранью сознания стонал основательно поломанный визгун, барахтаясь в граблях и лопатах, сопел придушенный самым первым еще один парень. И молча лежал Марат… С ножом в животе. Бродяга отстраненно оценил положение оружия и тела и понял, что парень не жилец.
Перевел взгляд на бледную, словно полотно, Лялю, тоже, как и он, молча смотревшую по очереди на всех участников побоища.
Если еще и она сейчас в обморок грохнется, то картина будет полной…
Но Ляля удивила.
Она шагнула вперед, наклонилась к Марату, положила пальцы на шею, очень даже четко и умело отслеживая пульс, затем подняла взгляд на Бродягу:
— Он умер…
Встала, обошла Марата, даже не посмотрев на него больше, шагнула к Бродяге, заглянула в глаза, и Бродяга понял, что спокойствие ее — чисто внешнее, потому что внутри шок и паника… А в следующее мгновение Ляля подтвердила эти мысли, опустившись перед ним на корточки и принявшись оттирать кровь Марата с его ботинок рукавом своей кофты…
Глава 22
В комнате, куда мы вошли прямо с улицы, царил мрак. Да такой, что та темень, которая сгустилась снаружи, вообще могла показаться днем солнечным.
Там я, по крайней мере, видела очертания фигуры Бродяги и его лицо.
А здесь я вообще ничего не различала.
Словно окунулась в черную, плотную кофейную гущу, такую кромешную, что даже дыхание перехватило.
Бестолково закрутила головой, пытаясь понять хотя бы по звукам шагов, где сейчас находится Бродяга, ничего не услышала и запаниковала. Опять.