За Главным трактом
Шрифт:
— Я тоже, — ответил король более добрым, но твёрдым голосом. — Однако проблемы все равно будут. Во-первых, ты же знаешь, как дворяне любят перенимать моду королевского двора.
— Ты мог бы начать с чего и похуже, — ответила принцесса.
— Дочь моя, поверь, это достаточно плохо. Во-вторых, Боевые Маги могут сильно обидеться на нас, если мы примем ко двору другую организацию, пользующуюся не мечами, а знанием.
— А будущая королева должна понимать важность Боевых Магов, — добавила Филфаэрил. Солнце уже окончательно взошло, и в его свете королева напоминала, скорее, разъяренного серафима, чем мать Таналасты. — Уже сегодня утром, я слышала, как маги называют жрецом Чонтии «маменькиными сынками» и «фокусниками».
— Без обид, надеюсь. Я поговорю с ними, чтоб такого больше не повторялось, — сказал Вангердагаст Овдину.
— Не стоит, — ответил Овдин, не скрывая разочарования. — Их ревность…кхм…обида понятна мне.
В ответ на укол монаха, маг лишь улыбнулся. Таналаста боялась, что если Мастер Урожая справляется с Придворным Магом, когда тот в хорошем настроении, то что будет, если старый дурак действительно разойдётся.
— Тогда, наверное, Обарскиры не так всемогущи, раз боятся недовольства каких-то фокусников, — сказал Таналаста, оборачиваясь к матери. — К тому же, я думаю, что наши Боевые Маги смогут удержать равновесие. Мы не должны позволять политическим распрям останавливать нас на пути добра, тем более Вангердагаст сам сказал, что только жрецы Чонтии помогут нам с этой заразой, угрожающей всему королевству.
Маг, даже в хорошем настроении, не мог стерпеть такое.
— Я сказал не так. Не думаю, что эта проблема сможет всерьез пошатнуть спокойствие такого государства, как Кормир.
— Не объединяй эти проблемы, Таналаста, — вставил Азун. — Монахи так и так смогут помочь фермерам, а открытие храма под королевской защитой может вызвать конкуренцию, убийства и даже целые войны на религиозной почве. Боюсь, тебе придётся объявить монахам, что Чонтия позвала их обратно, в Хуфду.
— Но она никого не звала. Богиня не допустила бы такого, — запротестовала принцесса.
— Наше решение не отразится ни на твоей вере, ни на мастере Овдине, — ответила Филфаэрил, — но сейчас мы не можем основать новый храм. Ты не должна была объявлять об этом, не посоветовавшись с нами перед этим, и я уверена, что ты знала это. Попытка навязать нам это непростительна, как и то, что Вангердагаст торопил тебя с поисками жениха.
— Поисками жениха? — переспросила принцесса почти криком, ведь мать коснулось очень чувствительного момента. — Так вот оно что. Маг обратил вас против меня, чтобы получить желаемое.
Вангердагаст лишь выгнул свои густые брови.
— Простите, но я не понимаю вас, — сказал он принцессе, а в его тёмных глазах промелькнула печаль.
— Я соглашусь на брак, а вы оставите храм. Вы хотите заключить со мной такую сделку? — спросила Таналаста. — Мама, папа, если ребёнок — единственное, что я должна дать Кормиру, то дайте мне сделать это хорошо. Я хочу воспитывать ребенка с человеком, которого на самом деле люблю.
Король осмотрелся по сторонам. Его взгляд был растерянным. Он кивнул стражникам, отпуская их. Реакция Филфаэрил была другой. Глаза королевы были наполнены слезами, хотя она продолжала смотреть на свою дочь взглядом, который мог сломить самых языкастых герцогинь и самых несгибаемых маршалов.
— Решение твоего отца принято только им и мной, и не важно, что скажет Вангердагаст. — Голос Филфаэрил дрогнул и она подошла к дочери. — Твой отец думает о Кормире, и тебе пора бы вырасти из этого детского эгоизма и вести себя так же, как твои родители!
— Ваше Величество! — воскликнул маг. — Вы не должны…
Не договорив фразу, в его руке появился комок хлопка, но маг не успел протянуть руку, так как рука королевы схватила запястье Придворного Мага.
— Если ты прочитаешь заклинание немоты, то, клянусь всеми Богами, даже Азун не удержит головы на твоих плечах.
— Но ваше Величество, вы не должны говорить так, — взмолился маг. Комок хлопка исчез в его рукаве.
— Мне плевать. У неё было двадцать лет, чтобы найти мужа. Теперь ей придётся выйти за Дунефа Марлиира.
— Мой король, — сказал Овдин, подходя к королеве и королю. — Есть кое-что, что вы должны узнать.
— Овдин, нет! — воскликнула принцесса. Она схватила мага за плечо и толкнула его к стражникам. — Уведите этого человека.
— Дочь, дай Мастеру Урожая договорить, — сказал Азун. — Мастер Овдин, есть что-то, что я должен знать о состоянии Таналасты?
— О состоянии Таналасты? — переспросила принцесса, — То, что ты должен знать, отец, ты и так знаешь.
— Я разговариваю с мастером Овдином, — жестко сказал Азун.
Таналаста сердито посмотрела на священника, а потом сказала:
— Мастер Овдин, вы слышали моего отца.
Жрец Чонтии сглотнул и сказал:
— Ваше Величество, вы должны знать, что Таналаста думает только о Кормире. Когда ей пришло ваше приглашение на праздник, она сказала, что готова жениться даже на том, кого не любит. Если это необходимо Кормиру.
— Тогда почему она отказывает? — спросила Филфаэрил.
— Думаю, это моя вина. Я говорил ей, что она будет лучшей королевой для Кормира, если её спутник будет любим ею.
Таналаста удивилась тому, насколько складно врал Мастер Урожая. Правда была в том, что он говорил принцессе, что Дунеф Марлиир был, в целом, неплохим молодым человеком. Таналаста уже почти сдалась, но затем увидела видение, и уже ничто не смогло бы её убедить выйти замуж не по любви.
Филфаэрил сузила глаза:
— Мастер Урожая, в сложившихся обстоятельствах ваш совет можно считать государственной изменой.
— Или хорошим советом, — вставил Азун, злобно посмотрев на мага и королеву. — Таналаста сама вольна выбирать свою судьбу, однако что она не может выбирать, так это строительство храма под покровительством королевского двора. Она должна сказать монахам, что тем придётся вернуться в Хуфду.
— Но Ваше Величество… — начал Вангердагаст.
— Болезнью займутся Боевые Маги. Народ Кормира доверяет им больше.